— Вот спасибо, научил… Скажи, все хорошо. Как сами здоровы?
Приглядываясь друг к другу, неспешно толковали о предстоящей операции, то есть повторяли все то, что уж несколько раз проговорили позавчера на совместном заседании в полку. Договоренность простая: группа афганских бойцов в количестве десяти человек под командованием своего офицера присоединится к первой роте, тем самым укрепив ее. Ничто не менялось. Лейтенант казался вполне симпатичным парнем. Однако веры к афганцам у Граммакова не прибавилось. Кроме того, его томило в целом верное, но сейчас совершенно неуместное соображение, что это как-то несправедливо: война ихняя, гражданская, а вот надо же — задачу решает пришлый советский батальон, а хозяева собираются ему всего лишь маленько помочь… да еще как у них это получится, надо посмотреть.
И в этой связи у него мелькнула смутная мысль насчет того, что нужно как-то еще подстраховаться.
— Слышь, Розочкин, — сказал Граммаков, начав облекать в слова свою неясную мысль и тем самым делая ее определенней и даже отчасти материализуя. — Ты вот что… Ты оставь-ка тут пару-тройку ребят посмышленей. Раджабов! Скажи ему, что мы тут свой пост небольшой разместим… скажи, на время операции… в поддержку им.
Розочкин хотел возразить, что ему оставлять пару-тройку людей не с руки, потому что, во-первых, делать им здесь совершенно нечего, а во-вторых, эти люди — личный состав первой роты, которой предстоит воевать в кишлаке, и ослаблять ее перед боем никак не следует.
Однако Раджабов уже переводил, а лейтенант кивал и улыбался, да и на лице Граммакова читалось, что мысль, окончательно оформившись не только логически, но и словесно, ему самому решительно понравилась и отказываться от нее он не намерен.
— Есть, — недовольно ответил Розочкин.
Когда выбрались наружу, невдалеке строился афганский взвод. По команде сержанта сарбазы передернули затворы и направили стволы в бледнеющее небо.
Сержант зверски гавкнул и махнул рукой.
Залп все равно получился недружный.
— Стволы марают, — сказал Граммаков, посмотрев на Розочкина с некоторым значением.
— Ага, — неопределенно высказался Розочкин.
Он хорошо понимал суть происходящего, уж, слава богу, нашлось кому рассказать, наслушался про эти диковинки, но обрывать на полуслове, коли командир снизошел до беседы, в армии все-таки не положено.
— Утром каждый должен разок пальнуть, — пояснил Граммаков, желая, видимо, во что бы то ни стало довести имеющуюся информацию до подчиненного. — Чтобы о плене мысли не было. Потому что духи первым делом смотрят автомат. И если видят гарь в стволе, то куда там из него пуля полетела, не больно разбираются.
