За кражу во внешней части жилой комнаты (т.-е. между входом и матицей — «гейбы») вор платил уже только 7 коров, 1 быка, 1 кусок шелка, резал барана и возвращал украденное втройне. Рассказывают, что эту плату должен был отдать дед одного из теперешних горцев, укравший всего только нитки для чувяков.
За кражу из конюшни, хлева (в первом этаже дома-башни) или какой-нибудь надворной постройки полагалось уплатить 3 коровы, 1 быка, 1 кусок шелка, втрое за украденное и зарезать барана. Наконец, за кражу с поля или с пастбища — всего одну корову, тройную стоимость украденного и того же непременного барана.
Чтобы получить возмещение за покражу, прежде всего, конечно, надо было уличить вора в преступлении. Для этого потерпевший выбирал 2–4 человек в качестве посредников и посылал их к подозреваемому с требованием дать немедленно имущественный залог и согласиться на разбор дела на суде. Если подозреваемый отказывал в даче залога, то на следующий же день назначалось нападение на его дом (об этом см. рассказ на стр. 69–70), и залог старались захватить силой; так, у одного ингуша, деда рассказчика, в его отсутствие украли из башни одну косу, 3 мерки зерна и на три рубля меди. Потерпевший, подозревая некоего Курса из селения Тумги, дрался с ним и попортил ему шашкой нос. Раненый, однако, указал на настоящего вора. По поводу ранения собрался суд и постановил взыскать с обидчика в пользу раненого 6 коров. Между тем, настоящий вор бежал на плоскость, в Назрань. Тогда потерпевший от кражи забрал земельный участок беглеца. Много лет спустя его родственники просили сына потерпевшего вернуть им землю. Тот предложил уплатить за украденное по закону. Но потомки вора оказались не в состоянии сделать это, и земля осталась за рассказчиком.
Подозреваемый в краже может очиститься от подозрения, дав присягу в храме вместе с 5 «соприсяжниками», из которых 2 должны быть его родственниками-однофамильцами, или одну из других очистительных присяг.
Мы перечислили только самые важные случаи, которыми занимался и занимается еще и сейчас ингушский суд, но и сказанного достаточно, чтобы читатель мог видеть, что страх открытого нападения, объявления «войны» со стороны одного рода другому и заставляет ингушей подчиняться этому добровольному суду посредников как в кровных, так и в тяжебных делах. Именно под влиянием страха нападения виновные стараются склонить враждующую сторону к примирению, точно выполнить приговор суда и т. д.
