— Я не хочу никого обидеть, дорогая, когда говорю, что ваш наряд едва ли будет соответствовать значимости события. А кроме того… на наши вечера приглашаются только видные члены общины.
Вся сцена так отдавала привкусом плохой мыльной оперы, что Мэри чуть не рассмеялась.
— Я не считаю себя здесь посторонней, Минна, — сказала она. — Моя бабушка — как раз тот самый «видный член общины» Нью-Виллидж и была таковой многие годы…
— Очевидно, ваша бабушка тоже будет приглашена, — вкрадчиво перебила ее Минна. — Но все это связано прежде всего с Мэйнами, которые, насколько я понимаю, не имеют к вам никакого отношения.
— Мэйны были частью моей жизни столько, сколько я себя помню. Мои связи с ними — и фактически со всем городом — уходят корнями в далекое прошлое. — Мэри поставила последнюю тарелку в посудомоечную машину, закрыла дверцу и колко заметила: — А вашего имени я что-то прежде не слышала. Когда вы приехали в Нью-Виллидж, Минна?
— Три года назад, вскоре после того, как умер мой муж. Я чувствовала необходимость оставить все горькие воспоминания позади и начать новую жизнь…
— Я вернулась сюда по той же причине.
— Понятно, — в голосе Минны было полно яда, — и я полагаю, что появление на нашем ежегодном приеме без приглашения вы рассматриваете как часть процесса восстановления в правах?
— Именно так! Одной из моих проблем в прошлом, видите ли, было то, что я слишком легко сдавалась в тех случаях, когда следовало бороться. И теперь я намерена исправить это положение.
— В таком случае, нам, видимо, нечего больше сказать друг другу.
— Видимо, нечего, — согласилась Мэри. — Если, конечно, не считать того, что мы говорили об одном и том же предмете…
Глаза Минны сузились.
— О, я думаю, мы обе прекрасно знаем, что это так, Мэри Клэр. И именно поэтому я приняла меры предосторожности, пригласив Патрика быть моим личным гостем на этом вечере. Извините, дорогая, но для вас за нашим столом места не найдется.
Ну и противная же ты баба! — подумала Мэри, скрипнув зубами от злости, но не нашла что возразить.
Еще утром Патрик планировал поехать в город и провести вторую половину дня у себя в лаборатории. Но теперь он знал, что не сможет сосредоточиться на сопоставлении результатов последних анализов: голова у него была забита совсем другими мыслями. Так что вместо этого он решил заняться очисткой старых желобов на крыше Вуд-Роуда и заменить окончательно проржавевшие секции. Патрик лазал по лестнице вверх-вниз, пока не почувствовал, что ноги у него вот-вот отвалятся. Но, по крайней мере, такая работа оставляла голову свободной и можно было спокойно разобраться с тем, что действительно его волновало.
