— Бездари криворукие, — закончила свой ругательный монолог дриада и, наконец, обратила внимание на подругу. — Я уже раз двести объясняла, что даже болезнетворные вирусы и прочие паразиты могут в новой среде поменять привычки и оказаться весьма полезными. Лучше скажи, что за работу ты себе умудрилась отыскать, в то время как все остальные бьют баклуши, пережидая окончание эпидемии?
— Просчитываю наш маршрут до Радужной.
— А что, уже отдавали команду? — любопытная мордашка дриады высунулась из-за полуразобранного агрегата.
— Нет. Но ты мне ещё неделю назад говорила, что с основными работами покончено, а куда мы двинемся дальше догадаться не сложно.
Действительно, ещё две недели назад над океанами распылили суспензию со спорами и цистами новых жителей Архоя, уже получены первые данные об успешной их ассимиляции, спешным образом отлаживается работа передвижных автоматических следящих станций, которые в нужный момент будут выбрасывать всё новые и новые виды простейших. Единственное что они не смогут сделать — это подать сигнал, если что-то пойдёт не так, а потому инспекционные полёты к Архою плотно войдут в расписание «Сеятелей».
В дверном проёме показалась солнечно-рыжая голова Фёдора, в два шага переместившись в Герин угол, он навис над её плечом. Гера дёрнулась, чтобы прикрыть планшеты, но тут же замерла, подумав, как глупо это будет выглядеть.
— Расчёты для портального перехода делаешь? Правильно. Интуиция хороша, когда нужно принимать решение немедленно, или если предстоит сделать выбор между двумя равнозначными вариантами. А когда есть возможность всё просчитать заранее, ею надо пользоваться, — и моментально скрылся во владениях Дэвида Дэвидсона. Зачем только забегал?
Гера опустила руки и задумчиво посмотрела ему в след. Где-то под желудком ворочалось неприятное чувство не то горечи, не то разочарования.
— Скажи, это правда, что навигатора на «Сеятель» отбирал лично Фёдор?
— На все «Сеятели», не только на наш. А в чём проблема? Что тебя расстроило? — Кио не слишком хорошо слышала эмоции людей, но то, что пришло от подруги было настолько сильным, что заметил бы даже человек. Хотя нет, человек бы не заметил, лицо-то у неё по-прежнему оставалось невозмутимым.
— Я как-то привыкла полагать, что меня взяли на эту работу, потому что я лучшая. Ну, или одна из лучших. А выясняется, что тут сыграли роль чьи-то личные пристрастия, — теперь в голосе Геры слышалась задумчивая грусть.
