Вот товарищ Сталин и решил не изобретать велосипеда, а загрузил Лаврентия Павловича ещё и этим делом. Правда помимо нашей организации, по полной подключили и военных, у которых уже были Суворовские и Нахимовские училища. Судя по внутренним распоряжениям, которые я сейчас и изучал, проблем с этим делом было не много, а просто завались! Помимо воровства, которым грешили многие руководители детских домов, существовала более важная проблема — сами воспитанники. Несмотря на то, что на детские дома было обращено внимание ещё в самом начале войны по итогам допросов меня-любимого, чем дальше от Москвы они располагались, тем больше было проблем с ними. Не во всех конечно, но в подавляющем большинстве. Человеческий фактор, мать его! Так и получилось, что где руководителям было наплевать на происходящее, там жулики во всю развернулись. Чуть ли не курсы по обучению воровским специальностям организовали! А многие девочки стали банальными проститутками. Только вот осуждать их… Кушать ребята хотели, просто голодали часто, вот и всё.
- Александр Николаевич, — оторвавшись от размышлений по прочитанным бумагам, я решил уточнить наши дальнейшие планы. — К детишкам мы съездим. Дело действительно важное и нужное. А с основным-то что? Насколько я знаю, на заказчика моего захвата так и не вышли, нашли какую-то мелюзгу и всё. В город меня не пускаете, на ту сторону тоже не идём. Когда нормальным делом займёмся? Я уже с ума сходить начинаю…
- Не рано ли сходить собрался? Да и с чего? — Мартынов коротко хохотнул. — Судя по твоим действиям, с умом у тебя напряжёнка, Андрей. А если серьёзно…Выход вашей группы, ориентировочно, послезавтра. А пока самое главное дело, это поездка в детдом. Кстати, иди переоденься. Все должны быть при полном параде, со всеми значками и наградами. Чтобы дети видели, что к ним не крысы тыловые приехали, а боевые офицеры. Так что, давай, майор. Беги до дому!
Первое впечатление от детского дома было…странным. Довольно большой П-образный трёхэтажный дом, когда-то окрашенный в красно-коричневый цвет. Но, со временем, ставший каким-то серо-бурым, из-за местами облезшей краски и частично осыпавшейся штукатурки обнажившей серую кирпичную кладку. Вокруг дома, окружённого высокой оградой из проржавевших железных прутьев сваренных в какое-то подобие фигурной решётки, располагался старый сад. По виду довольно ухоженный. Как рассказал потом исполняющий обязанности директора детдома однорукий бывший капитан-осназовец Середько, за основным корпусом они разбили грядки и сделали теплицы. Теперь не только себя обеспечивают овощами и зеленью, но и госпиталю помогают. А с особой гордостью он начал рассказывать о четырёх козах, которые обеспечивают молоком самых маленьких воспитанников и тех, кто заболел, но дорассказать всего не успел. Через какое-то мгновение нас буквально захлестнула волна вопящих детей, потащившая в актовый зал, который был так же и столовой. Мне сразу вспомнились школьные годы, визг и писк на большой перемене, но то было слабым подобием того, что происходило вокруг нас в эти минуты. И вся программа нашего визита, про которую всю дорогу нам растолковывал Мартынов, пошла прахом. Нас всех буквально растащили в разные стороны, окружив маленькими стайками галдящих, тянущих за руки малышей, а ребята постарше составляли внешний круг, что-то друг-другу объясняя и рассматривая награды и нашивки за ранения. Самая большая группа была около Кузнецова — Герой Союза всё-таки. Но и остальным хватило внимания. Честно говоря, я растерялся. К такой встрече я банально не был готов, но, в то же время, мне было просто здорово! Тараторящая малышня, одновременно спрашивающая и что-то рассказывающая. Это нечто! А когда уселся на скамейку, стало совсем здорово. Через мгновение, на моих коленях уже пристроилась парочка самых шустрых девчушек, которых мальчишки великодушно пропустили вперёд, и началось… А сколько вы фашистов убили? А вы осназ? А больно было когда вас ранило? А какой у вас пистолет? А за что этот орден? А…а…а…
