К моменту, когда начало темнеть, я уже до того промёрз и устал от ожидания нападения, что стал готовиться просто подняться и выйти к преследователям, а дальше — будь что будет! но не успел. С той стороны, где по моим прикидкам находилась дорога, послышалось несколько одиночных выстрелов, которые сменились серьёзной пальбой из автоматического оружия, а минут через пятнадцать, пытаясь заглушить вспыхнувшее чувство надежды, я услышал из за деревьев голос Каримова:
- Андрей! Свои! Не стреляй!
Москва, площадь Дзержинского, НКВД СССР, кабинет Л.П. Берия. вечер 28.03.1945 г.
- Присаживайся, Лев Емельянович, — Берия встретил генерала у стола и пожав руку спросил. — Как перелёт?
- Нормально, Лаврентий Павлович. Никаких проблем не было. Ни лётчики, ни техника не подвели. Да и погода не пакостила, спокойно по маршруту было, — Влодзимерский сел поудобнее и с удовольствием принял от наркома чашку с ароматно парящим чаем.
- А по делу как? Не надо, Лев Емельянович. Пока своими словами, в общих чертах, — Лаврентий Павлович отрицательно помотал головой, заметив как Влодзимерский потянулся к толстой папке принесённой с собой. — Ощущения меня твои интересуют сейчас а не факты. Понимаешь?
- Понимаю, Лаврентий Павлович, — генерал-лейтенант, начальник следственной части по особо важным делам НКВД СССР и просто один из лучших следователей Союза задумался, медленно, маленькими глоточками отпивая горячий чай. Берия не торопил подчинённого и, сам отдавая должное ароматному напитку, терпеливо ждал, когда Влодзимерский ещё раз прокрутит в голове всё что он думает по делу. Много лет зная Льва Емельяновича и уважая его мнение как великолепного профессионала, Лаврентий Павлович был больше чем уверен, что на его вопрос Влодзимерский мог бы ответить сразу. Но, в то же время, он прекрасно знал привычку генерала сначала ещё раз обдумать, покрутить в голове известные ему факты, а уж потом говорить. Разумеется, что подобным образом тот поступал только в ситуации, когда вопрос задавался как сейчас, почти неофициально и требовались не факты, а именно ощущения. Те нематериальные, не фиксируемые никакими приборами чувства опытных следователей и оперативников, которые иногда оказывались важней любых фактов и реальных следов.
- Странные ощущения, Лаврентий Павлович, — наконец Влодзимерский прервал молчание. — какой-то парадоксальный сплав из случайностей, везения и глупости человеческой. Но в чём я уверен и даже убеждён — против нас играли не иностранцы! Наши. Из Системы. Не с самого высокого уровня, но из системы. И ещё один момент. Произошедшие события показали, что охрана лиц особой важности производится ненадлежащим образом.
