-Щ-щёлк! — осколки камня брызнули в лицо заставляя запоздало зажмуриться и наклониться пониже. Да…мать их! Всё не успокоятся, твари! Сместившись немного правее за бруствером из разнокалиберных камней, я осторожно приподнял голову. Нет. Не видно никого, кроме двух самых торопливых и считавших себя бессмертными. Судя по всему, второй, лежащий немного поближе к деревьям, тоже убедился в своей неправоте. Перестал шевелиться да и лежит как-то неестественно. А остальные, наученные горьким опытом, не высовываются из-за деревьев. Сколько же их там осталось- то, блин? Двоих я в доме успокоил, минимум одного — в лесу да эти два. Отличник получаюсь, мля! Правда за такое отличие, мне бы 'Бах' всю плешь проел. Хотя…пусть бы проел, но здесь оказался! Хотя бы один! А уж если бы с учениками…Чёрт, холодно-то как! Солнце уже садится начало, а вокруг хоть и конец марта, но не мая…и Урал… А как хорошо день начинался…
- Добрый день девушка. Не подскажете, как пройти к коммерческому магазину? Мне сказали, что он где-то поблизости, а найти не могу.
Невысокая стройная красавица с выбивающейся из под синей беретки огненно-рыжей прядью, рассмотрев меня презрительно скривила губы и махнула рукой куда-то в даль.
- Через два дома. Найдёте, — и зацокала каблучками по очищенному от снега тротуару, придерживая левой рукой кожаную сумку и всей спиной, затянутой в форменную шинель почтальона, выказывая презрение к 'тыловой крысе'. М-даа. Изменилось многое в стране, если при виде явно пошитой на заказ шинели девушки не мило улыбаются, а вот так, молча презрением обливают. Эх, дорогой товарищ Сталин! Что же вы наделали со своими законами, что для знакомства с нормальными красавицами нужно либо гражданским с 'броней железобетонной' быть, либо выглядеть, как только что с фронта прибывшим.
Я — то ладно, а другим парням каково? Они же, бедолаги, к девчатам уже подходить опасаются. Сколько можно начинать выкручиваться при вопросе — а почему ты не на фронте, тоже по ранению? Нет, правильно конечно, что в комендатурах, военкоматах и запасных и учебных полках офицеры и старшины только из фронтовиков, да ещё и ограниченно годные после тяжёлых ранений. И что партийные и хозяйственные органы почистили ой-ёй-ёй как, не представлял даже, что так много инвалидов с партбилетами война понаделала — все низовые должности такими заняты. А нам, бедолагам, по приказу Мартынова приходится изображать из себя чёрт знает кого. Вроде как и приятно ходить в форме шитой на заказ от сапог до шинели, но вот ситуации похожие на только что произошедший разговор, происходят сплошь и рядом. А учитывая то, что каждый патруль делает стойку при виде любого из нас, такого всего красивого из себя, то жизнь становится ещё более грустной.
