— Так, так, значит, вы говорите по-английски. Поздравляю вас: за все время разговора вы не дали мне ни малейшего намека, что понимаете его.
— Застрелите меня!
Эти слова словно вызвали в маленькой комнате эхо и бесконечно повторялись в ушах Питта.
— К чему спешить? Весьма вероятно, что вас повесят за убийство сержанта Амарсона. — Питт оттянул затвор для одного выстрела. — Я правильно предполагаю, что вы его убили?
— Да, сержант мертв. Теперь, пожалуйста, отправьте меня следом.
Глаза были холодные, но молили.
— Как-то вы слишком торопитесь умереть.
Выглянул Йонссон, но ничего не сказал. Сбитый с толку, он пытался приспособиться к новым обстоятельствам, к полному пересмотру всех прежних ценностей. Врач, он не мог стоять и смотреть, как человек теряет кровь, не получая помощи.
— Давайте я займусь его рукой, — предложил Йонссон.
— Держитесь за мной и не вмешивайтесь, — сказал Питт. — Человек, готовый умереть, опасней загнанной в угол крысы.
— Но, милостивый боже, нельзя же просто стоять и глумиться над его болью, — возразил Йонссон.
Питт не обратил на него внимания.
— Отлично, четырехглазый. Я с тобой договорюсь. Следующая пуля пробьет тебе сердце, если ты назовешь имя человека, который вам платит.
Хищные глаза за стеклами не отрывались от лица Питта. Человек медленно покачал головой и ничего не сказал.
— Сейчас не военное время, приятель. Ты не предаешь своего бога и свою страну. Верность нанимателю вряд ли стоит жизни.
— Вы убьете меня, майор. Я вас заставлю.
И он двинулся к Питту.
— Надо отдать вам должное, — сказал Питт. — Вы настырный ублюдок.
Он нажал на курок, снова прогремел выстрел, и пуля тридцать восьмого калибра пробила левую ногу «полицейского» выше колена.
Питту редко приходилось видеть на лице человека такое недоверие. Наемный убийца медленно опустился на пол. Левой рукой он сжимал раненую ногу, пытаясь остановить кровотечение, правая неподвижно лежала на плитках пола, окруженная растущей красной лужей.
— Кажется, нашему другу нечего сказать, — заметил Питт.
Он снова оттянул затвор для нового выстрела.
— Не убивайте его! — взмолился Йонссон. — Не стоит отягощать свою совесть его убийством. Умоляю вас, майор, отдайте револьвер. Этот человек больше не сможет причинять неприятности.
Питт несколько мгновений колебался, раздираемый сочувствием — и мстительностью. Наконец он медленно протянул револьвер Йонссону и кивнул. Йонссон взял оружие и положил руку на плечо Питту, словно показывая, что понимает его.
