— Я послал младшую сестру за отцом, когда мы вас нашли. Он приведет грузовик.
В этот момент Ханневелл негромко застонал. Питт склонился к нему, поддерживая лысую голову. Старик был в сознании. Глаза его закатились, он мельком взглянул на Питта, потом посмотрел на детей. Он тяжело дышал и пытался что-то сказать, но слова не выходили из горла. В глазах его появилось странное спокойствие. Он схватил Питта за руку и с отчаянным усилием произнес:
— Господь с тобой…
Потом вздрогнул и затих.
Доктор Ханневелл умер.
Фермер и его старший сын отнесли Ханневелла к лендроверу. Питт ехал в кузове, держа на коленях голову океанографа. Он закрыл остекленевшие, невидящие глаза и пригладил длинные пряди седых волос.
Большинство детей испугались бы смерти, но мальчики и девочки, окружившие Питта в кузове грузовика, сидели молча и спокойно; на их лицах не было страха, только принятие того, что, без сомнения, ждало впереди каждого.
Фермер, рослый, красивый мужчина, закаленный постоянным пребыванием на свежем воздухе, медленно ехал по узкой дороге через луг на утес; за откидным задним бортом висело облако красной вулканической пыли. Через несколько минут он остановился у небольшого дома на окраине деревни из белых сельских построек, над которыми посреди двора возвышалась типичная для Исландии церковь.
Вышел серьезный маленький человек с ласковыми зелеными глазами за толстыми стеклами очков без оправы, представился доктором Йонссоном и, осмотрев Ханневелла, провел Питта в дом, зашил и перевязал ссадину длиной в три дюйма на голове и заставил переодеться в сухое. Позже, когда Питт пил сваренный доктором крепкий кофе пополам со шнапсом, вернулись мальчик с отцом.
Мальчик кивнул Питту и сказал:
— Мой отец считал бы за великую честь отвезти вас и вашего друга в Рейкьявик. Если вам нужно туда.
Питт встал и несколько мгновений смотрел в теплые серые глаза отца.
— Скажи отцу, что я глубоко благодарен и что это мне он окажет честь.
Питт протянул руку, и исландец крепко пожал ее.
Мальчик перевел. Отец просто кивнул, и оба вышли, не добавив ни слова.
Питт закурил и вопросительно посмотрел на врача.
— Вы представитель странного народа, доктор. Внутри вы переполнены теплом и благородством, но внешне совершенно бесчувственны.
— Вы увидите, что жители Рейкьявика более открыты. Это ведь сельская местность, мы рождаемся на уединенной и суровой, но прекрасной земле. Исландцы, живущие не в городах, никогда не сплетничают; мы читаем мысли друг друга чуть ли не раньше, чем заговорим. Жизнь и любовь — обычные происшествия, смерть — неизбежная банальность.
