Ханневелл поднял руки и равнодушно посмотрел на окровавленные пальцы.
— На самом деле все не так плохо. Немного обеззараживающего, маникюр — и они будут как новые.
— Идемте, — сказал Питт. — В вертолете есть аптечка. Займусь вашими пальцами.
Немного погодя, когда Питт затянул последний бинт, Ханневелл спросил:
— До того как я поскользнулся, вы нашли признаки туннеля?
— Хитрая работа, — ответил Питт. — Вся окружность в наледи, так, чтобы ничем не отличаться от остального льда. Если бы кто-то не проявил небрежность и не оставил маленькую зарубку для рук, я бы прошел мимо и ничего не заметил.
Ханневелл неожиданно помрачнел.
— Проклятый айсберг, — угрюмо сказал он. — Клянусь, он питает к нам личную вражду.
Он согнул пальцы и принялся разглядывать восемь маленьких повязок. В глазах светилось напряжение, лицо выглядело усталым.
Питт подошел и поднял круглый кусок льда диаметром три фута, открыв дыру, едва способную пропустить человека.
Он отвернулся. Из отверстия потянуло горелыми краской, тканью и горючим с примесью запаха обожженного металла.
— Это доказывает, что я способен ощутить запах сквозь лед, — сказал Питт.
— Да, ваш нос испытание выдержал, — с улыбкой сказал Ханневелл. — Но вот ваша теория термитных зарядов провалилась. Там, внизу, всего лишь обгоревший корпус. — Он помолчал и взглядом ученого посмотрел на Питта поверх очков. — Мы могли бы до следующего лета взрывать заряды без ущерба для этой развалины.
Питт пожал плечами.
— Бывают и проигрыши. — Он передал Ханневеллу запасной фонарик. — Я пойду первым. Дайте мне пять минут, потом идите за мной.
Питт приготовился войти в туннель, а Ханневелл присел у края.
— Две минуты. Даю вам две минуты, не больше. Потом иду за вами.
Туннель, освещенный солнцем сверху, сквозь лед, уходил вниз на двадцать футов под углом тридцать градусов и заканчивался возле почерневших обожженных стальных плит корабельного корпуса.
К этому времени вонь стала такой сильной, что Питт с трудом дышал. Отгоняя едкий запах, он подобрался на фут к обожженному металлу и обнаружил, что туннель поворачивает и десять футов идет параллельно корпусу, заканчиваясь у открытого люка, сильно погнутого и покореженного. Можно было только догадываться, при какой температуре это произошло.
Пройдя в люк, Питт выпрямился и стал водить лучом фонарика, освещая обожженные стены. Определить назначение этого помещения было невозможно. Страшный жар опустошил каждый квадратный дюйм. Питт внезапно ощутил страх перед неизвестным. Несколько минут он стоял неподвижно, стараясь справиться с чувствами, потом, переступая через обломки, пошел к выходу в туннель и фонариком посветил в темноту перед собой.
