Я над братской котельной
Совершаю петлю.
Недоступен недугу
Чести и правоты,
Изменившему другу
Улыбнусь с высоты.
Той звезды, что питала
Давний сестринский пыл,
На востоке не стало.
Не люблю. Не любил.
Точно ангел Господень,
Я не ведаю тьмы:
Ни народов, ни родин,
Ни сумы, ни тюрьмы.
Не всплакну над Удельной.
Не храню амулет.
В синеве запредельной —
Ни соблазнов, ни лет.
Здесь не поздно, не рано,
Ни тоски, ни стыда.
Здесь нирвана, нирвана.
Здесь настало Всегда.
7 сентября 1977, 13 октября 2005
* * *
Он любит живопись: она
Дает толчок и направленье,
Но описаньем полотна
Полно его стихотворенье.
Так можно многое сказать
И не легко поставить точку.
Да отчего ж и не писать?
Ведь платят, как и встарь, за строчку.
19 октября 1978, 27 сентября 2005
* * *
— Отец поэта был Абрам...
Возможно ль? Враки это!
Опять жиды возводит срам
На русского поэта. —
Простору Гейченко не дал
Затее сатанинской —
И Александровичем стал
Евгений Боратынский.
21 октября 1978, 27 сентября 2005
Времени изуверского
Зов живет в ротозее.
Учимся, делать смерть с кого,
Мы у музы — в музее.
С крылышками! Любите ее!
Тут вам не древняя гречка,
А муза кровопролития —
Да русскому Молоху свечка.
22 октября 1978, 23 сентября 2005
* * *
Киприда пенорожденная,
От прошлого освобожденная —
Какой божественный дар!
Опять пятнадцатилетняя,
И новость твоя последняя —
Души нетронутой жар.
Ни облачка там, ни опыта,
Амброзия грез недопита,
Росой сияет бутон...
А дальше — старые новости:
Удобен для взрослой повести
Гефест, а не Аполлон.
23 сентября 2005
* * *
Галс невыгодный выбран: крутой бейдевинд,
Под форштевнем — оскаленный риф.
Нас швыряет, в щепы разнести норовит
Человеколюбивый пролив.
Хлещет, бьёт, завывает. Сорвало бизань.
В яму носом, над — мачтой земля.
Вот, приятель, и мера тебе: капитань!
Кровь утри да не трусь у руля.
Ты хотел этих радостей? На, получай
И не сетуй, других не вини.
Бог к таким благосклонен. Добавит на чай,
Если выгребешь из западни.
Ты и в жалкой скорлупке не сядешь на мель
И протоку сумеешь найти —
Лишь бы жаркая проповедь новых земель
Поощряла безумца в пути.
Одержимый удачлив. Пусть самообман
На минуту оставит его —
И не тронутся с места Колумб и Брандан,
И твоё сумасбродство мертво.
4 ноября 1978, 20 сентября 2005
* * *
И Кибеле, и Венере
Он угодливо служил,
В старом храме, в старой вере
Ветеран и старожил.
Он, охальник, куст терновый
Мял обутою ногой,
Не смущаясь вестью новой,
