Дорожка лунная к моим ногам
Стелилась шелковым ковром. Триремы
Дремали в гавани Пирея. Лес
Почудился мне в возгласах волны...
Лес копий. Красные плащи спартанцев,
Их страшный клич. — А доблестны ли были, —
Спросили пленного, — кто там погиб?
— Тростник бы стоил дорого, умей
Он доблесть отличать, — ответил узник. —
Они сдаются, отдаются в плен!
Спартанец — в узах!.. После Фермопил
Решили, что такого не бывает...
А Формион? У берегов Локриды
На двадцати афинских кораблях
Выходит против ста — и с ним победа!..
Нельзя ли мысль с волною увязать?
Богам служи... Не точность ли — служенье?
Да! Точность, полнота и стройность — ключ
К ларцу богов, к тому, чтоб жить собою.
Всё опишу, что видел и разведал.
Уравновешу правоту. Воздам
Всем по делам, а Хлою позабуду...
Такой войны подлунный мир не знал.
Увижу всё — и буду беспристрастен,
Как бог... нет, больше: как волна, как ритм, —
Он в неживом предчувствует живое,
Он жизнь творит, он отвергает смерть,
А сам не знает жизни, сыт собою...
Сыны моих сынов умрут, потомства
Мужского не оставив, а слова
Меня продолжат на века, а Хлою
Я никогда не стану вспоминать...
Смолистый запах ветром донесло,
Бродячий дух пеньки и парусины
Ударил в ноздри. Возвещая день,
Едва заметный лепесток зари
На небе развернулся...
И тут я понял: друг не всё сказал.
1 декабря 2006
Мальчишкой я молитву произнес
* * *
Мальчишкой я молитву произнес,
Пожаловался греческой богине,
И всё сбылось под старость. Так сбылось,
Что лучше б не было меня в помине.
Я о любви язычницу просил —
Особенной, с неизъяснимой мукой.
Алтарь не обманул. Не стало сил
Мириться с ежедневною разлукой.
Я в шутку о предательстве взалкал.
С младенчества меня дразнила бездна,
Заискивало из кривых зеркал,
Астрономическое .
Хмарь, с Брутом под руку, влекла в музей,
В кунсткамеру Иуды, Мессалины...
Сбылось и это. Всех моих друзей
Я оттолкнул без видимой причины.
Чужим, опять без выгоды в уме,
Гонителям, сменив орла на решку,
Кадил в перемежающейся тьме
Язычества — и пожинал насмешку.
Мне нужен был невыдуманный стон,
Живая боль, из тех, чем сердце дышит,
А скальпелем служил оксиморон...
Теперь, поди, меня и Бог услышит.
16 ноября 2006
Всадник меня настигает. Спрятаться негде.
Меч его обнажен, а я безоружен.
Слева — село: девушки хороводят.
Справа — поле: пахарь идет за плугом.
Прямо — речка: плещутся в ней мальчишки.
В небе — ни облачка. Ласково день сияет.
Если бы я раньше вышел в дорогу,
Был бы сейчас в укрытьи, прожил бы долго.
