И Суссия ответила на это, словно угадала мои мысли:
— Кому-то надо ехать навстречу черному будущему. Не у всех есть родное теплое гнездышко или сильные покровители.
— Я бы лучше обручилась со сталью меча, чем отправилась в такое свадебное путешествие! — воскликнула Маримма.
— Ну тебе-то бояться нечего, — сказала я ей, стараясь унять свой внезапно вспыхнувший страх, и тут заметила за плечом Мариммы предостерегающий взгляд Суссии. Мне показалось, что она что-то знает или догадывается.
— Маримма! Маримма! — позвал кто-то из группы девушек, и я почувствовала, что она рада отойти от нас и присоединиться к уже обрученным девушкам, словно их безопасность могла укрыть и ее.
— Приглядись к ней сегодня, и я тоже буду наблюдать за ней в эту ночь, — тихо сказала мне Суссия.
— Зачем?
— Потому что завтра она поедет с невестами.
Я уставилась на нее, онемев от изумления, хотя сразу почувствовала, что она говорит правду.
— Как… откуда… почему?.. — забормотала я, но Суссия положила мне руку на запястье и тихонько отвела в сторону, стараясь говорить очень тихо, чтобы услышать могла только я и никто другой.
— Откуда я знаю? Семь дней назад я получила личное письмо. Конечно, я понимала, что выбор может пасть на меня, но мои родственники решили по-другому, и, когда год назад при выборе невест всплыло мое имя, они немедленно подыскали мне достойного жениха и обручили нас. Дело в том, что теперь, когда война закончена, я стала хозяйкой нескольких замков как последняя в своем роду, — она невесело улыбнулась, говоря это. — Так что для моих родственников я представляю некоторую ценность. Время свадьбы уже назначено, и этой весной меня обвенчают прямо здесь, в монастыре. Но почему выбрали именно Маримму? Лорд Имгри жаждет власти, а к ней можно прийти различными путями. Если сейчас он пожертвует своей родственницей, это будет его заслугой перед страной и прибавит ему авторитета, а если потом он еще и удачно женится, то может подняться очень высоко. Все остальные с радостью согласились, вероятно, потому, что не все невесты красивы и Маримма может несколько скрасить общее впечатление.
— Но она никогда не согласится…
— Она согласится, так как ей ничего другого не остается, но погибнет, так как для нее это вино слишком крепко.
Я посмотрела на Маримму. Она раскраснелась и казалась охваченной каким-то лихорадочным весельем, что вовсе не понравилось мне. А впрочем, меня все это не касалось, я была чужестранкой и не чувствовала родства с этим народом.
