Одна, две, три розы для Кеннингтона. Четыре, пять..
— Что ты делаешь?
— Собираю розы.
— Тебе нужно искать роборотня. У тебя что-нибудь не в порядке?
— Нет, все в порядке, — сказал я и парализовал его. Цепи соединились напрямую, и я опустошил его источник питания.
— Ты и есть роборотень, — едва слышно пробормотал он, падая.
…шесть, семь, восемь роз для Кеннингтона, покойного Кеннингтона, покойного, как робот у моих ног, даже более покойного, потому что некогда он жил полнокровной органической жизнью, больше похожей на мою и Фрица, чем на жизнь роботов.
Подошли четыре робота и Обер, командующий ими.
— Что здесь случилось?
— Он остановился, а я собираю розы, — сообщил я им. — Вы должны уйти, — добавил я. — Скоро наступит ночь, и выйдет роборотень. Уходите, или он прикончит вас.
— Это ты разрядил его! — заявил Обер. — Ты — роборотень!
Я прижал цветы к груди и повернулся к ним. Обер, крупный робот, сделанный по спецзаказу, двинулся вперед. Со всех сторон подходили новые роботы.
— Ты — страшное, чуждое нам существо, — говорил Обер, — тебя надо утилизировать ради блага остальных.
Он схватил меня, и я выронил цветы для Кеннингтона.
Я не мог выпить его энергию. Мои индуктивности уже заряжены до предела, а он специально изолирован.
Теперь меня окружили роботы, полные страха и ненависти. Они утилизируют меня, и я лягу рядом с Кеннингтоном.
«Ржавей с миром», — скажут они… Жаль, что я не смог выполнить просьбу Фрица.
— Отпустите его!
Нет!
Цепляясь за камни, одетый в саван, покрытый плесенью Фриц появился в дверях мавзолея. Он всегда все знал…
— Отпустите его! Я, ЧЕЛОВЕК, приказываю вам!
Он еле дышал, а солнечный свет постепенно убивал его.
Древние реле моих собратьев со щелчком срабатывают, и я внезапно освобождаюсь.
— Да, господин, — ответил Обер. — Мы не знали…
— Схватить этого робота! — Фриц указал трясущейся высохшей рукой на Обера. — Это роборотень. Уничтожьте его. Собиравший цветы выполнял мой приказ. Оставьте его со мной.
Фриц упал на колени, и последние стрелы дня пронзили его тело.
— Вон! Все — вон! Быстро! Повелеваю — ни один робот никогда больше не должен входить на кладбище!
Фриц свалился. На пороге нашего дома остались только кости и куски гнилого савана.
Фриц сыграл свою последнюю шутку — назвался человеком.
Я подбираю розы для Кеннингтона, а безмолвные роботы навеки уходят строем за ворота, унося с собой непротестующего Оберробота. Я возложил розы у подножья памятника — Кеннингтону и Фрицу — последним странным, истинно жившим существам.
