И вырвался из груди отца Видикона нашего вздох, и вскричал он:
— О, благодарю Тебя, Господи, за то, что спас Ты меня от горы Света Смерти!
И померкло сияние, и снова узрел он гигантское око, взиравшее на него все так же злокозненно.
— Ну и ну, жрец! — прогремел голос Фингэйла. — Лишил ты меня слуги моего самого могучего. И что же ты теперь сделаешь со мной? — И звучала насмешка в голосе его. — Уничтожишь меня? О да, сделай так — и освободишь ты народ свой от тяги к саморазрушению, что одолевает его!
И снизошло на отца нашего Видикона спокойствие безмерное.
— Нет, — рек он, — ибо не под силу мне положить конец твоему существованию, и никому не под силу, ибо ты есть часть Господа нашего, как и мы все, и ты есть дух — дух Парадокса гибельного. Нет, не искушай меня впасть в грех гордыни и самонадеянности, ибо ведомо мне, что, уничтожь я тебя, даже тут наизнанку ты все вывернешь и превратишь гибель свою в созидание. И восстанешь тем самым против Господа — ибо Он один Создатель наш, но никто другой. Не умрешь ты, лишь обретешь форму иную — но лучше, чтобы оставался ты таков, какой есть, ибо сейчас твое обличье нам ведомо.
Ступай на все четыре стороны, ибо ты есть необходимая часть бытия.
— Ах вот как?! — пророкотал глас с досадой нескрываемой — нет, звучало в нем почти что отчаяние. — Значит, ты даруешь мне жизнь?!
Но знал отец наш Видикон, что, когда дух Парадокса доведенным до отчаяния кажется, на деле торжествует он.
— Умерь гордыню свою, — он посоветовал, — ибо даже в этот самый миг ты во власти Божией, что и доказал Он тебе чрез меня, и даже тебя разумом возможно постичь и примирить с гармонией бытия. И тем самым твоя тяга к саморазрушению может быть в рост преобразована. Вечно пребудешь ты с племенем Адамовым и Евиным — но ни один мужчина и ни одна женщина не станут больше страшиться тебя. Ибо будут знать они, что ты — такая же часть мира вне их, как ветер и дождь, и такая же часть мира их внутреннего, как и тяга к милосердию.
— Значит, вот какие речи ведешь ты? — пророкотал дух. — Но разве не насмешка то над твоей победою? Неужели не видишь ты, что восторжествовал я над тобою? Что теперь станешь делать ты, умертвивши феникса тем, что спрятал его вновь в сферу рождения? Уничтожишь его, а с ним и все начинания?
И покачал тогда головой отец наш Видикон.
— Нет, ибо не мне она принадлежит по справедливости. Должен я вернуть ее туда, откуда взята она.
И вскричал он тогда:
— Отец мой небесный! Отдаю Тебе ныне яйцо Возрождения, и возношу Тебе благодарности и хвалы свои. Спасибо Тебе, Господи, за то, что спас меня, но и не только — за то, что счел меня достойным Твоим орудием, чтобы дать этой твари жизнь новую!
