— Ты в том уверена?
Старик по-прежнему загораживал ей дорогу. Потом он нагнулся, зачерпнул горсть влажного песка и стал смотреть, как тот медленно просачивается сквозь его смуглые шершавые пальцы.
— Вода говорит правду. Ты расплескала драгоценную влагу. Казалось бы, простительная оплошность: с кем не бывает? Теперь, возможно, на этом месте вырастет никчемный колючий кустарник, не будь которого — мир ничего бы не потерял. Зато в другом месте может не хватить воды, чтобы полить какое-нибудь полезное растение. Оно зачахнет и не принесет урожай, и какой-то ребенок умрет с голоду. Эта смерть может повлечь гибель целого племени, если ребенку было суждено стать его предводителем. Но еще страшнее, если умершему ребенку было предопределено повлиять на судьбу всего мира. Тогда из-за его смерти разверзнется пропасть, способная поглотить мир.
— Сплошные загадки, — вздохнула Мейглин, одновременно боясь рассердить старика. — Я не поняла ли единого слова.
— Ничего, со временем поймешь.
Старик уважительно разровнял влажный песок.
— Сейчас твой дар, подобно пролитой воде, может упасть на любую почву. Но когда ты уже не сможешь таиться, семя, орошенное тобой, прорастет. Помни эти слова, дочь моя. Тебе придется пожинать посеянное, а выбор у тебя будет не слишком велик.
Мейглин вернулась к привычным делам, но на душе у нее было неспокойно. Если ее происхождение несет на себе какое-то предначертание судьбы, кого об этом спросишь? Подобные вопросы становились все более опасными. Поговаривали, что городские власти, всерьез решившие покончить с кланами, повсюду рассылали своих доносчиков.
Впрочем, самой ей было некогда раздумывать над словами старика. Постоялый двор был забит до отказа: сюда подошли сразу три каравана из Атихаса, направлявшиеся на юг. Торговцам приходилось спать по двое на одной койке, запыленным возницам и развязным охранникам, томящимся от скуки, — тоже. Из-за нехватки места посыльный, что ехал в Инниш, был вынужден ужинать прямо на кухне.
Возясь с грязной посудой, Мейглин подслушала его разговор с Тобасом. Новости не радовали.
— Летом у тебя отбоя от постояльцев не будет, — говорил худощавый посыльный Тобасу.
Хозяин постоялого двора, устав слушать песни, которые горланили его шумные гости, сидел напротив посыльного и курил свою короткую трубку.
— Можешь не сомневаться, здесь станет очень людно. Тобас хмыкнул.
— Доходы еще никому не вредили. Но летом? Какой разумный человек отправится в пекло Санпашира? А если отправится, либо он — из клана и спешит скрыться, либо — просто безумец, гонимый бесами.
