Когда под немецким огнем он пробирался ходами сообщения, ему отовсюду, из траншей, из дзотов, из блиндажей, кричали:
– Папаша, к нам загляните, к нам!
И он заглядывал, не отказывался. Он садился, не спеша закуривал, потом начинал степенный разговор:
– Ну как, ребятки, скоро камень в Севастополь доставим?
– Скоро, папаша. Вот выйдет приказ штурмовать – сразу доставим.
– Штурмовать, ребятки, по-русски надо, по-суворовски. А то немец вон восемь месяцев штурмовал…
– Нам, папаша, немец не указ!
– Правильно, сынки! – говорил Прохор Матвеевич.
Всегда находился какой-нибудь старшина, который с беспокойством спрашивал:
– А дощечка там медная будет, около камня? С надписью дощечка, когда, значит, доставлен в Севастополь и каким батальоном.
– А как же без дощечки? – отвечал Прохор Матвеевич. – Обязательно будет дощечка…
Так начиналась беседа и легко, свободно шла дальше и заканчивалась какой-нибудь необыкновенной, удивительной историей, которую Прохор Матвеевич умел рассказать всегда кстати. Заговорили в траншее о знаменах – Прохор Матвеевич отозвался целым рассказом. О кораблях однажды заговорили – Прохор Матвеевич конечно уж не молчал. Пожаловался один паренек, что долго нет писем из дому, – у Прохора Матвеевича оказалась наготове история о затерявшемся письме. Слушали затаив дыхание бойцы, слушал паренек и светлел лицом. «Рано начал я тревожиться», – думал он про себя. Один боец как-то сказал в блиндаже:
– Если потеряю руку или ногу на фронте – домой к жене не вернусь. Уеду в Сибирь.
У Прохора Матвеевича нашелся и на этот случай в запасе интересный рассказ о моряке-инвалиде, который вот так же поехал из госпиталя не домой, а в Сибирь, а жене послал от чужого имени открытку: так, мол, и так – погиб ваш муж смертью храбрых.
– Он, видишь, хотел этой самой открыткой все концы сразу обрубить, – неторопливо повествовал Прохор Матвеевич. – Одного не сообразил чудак, что настоящую, хорошую жену в таком деле обмануть невозможно. Жена почерк на открытке признала…
– Ишь ты, какая! – отозвались бойцы.
А Прохор Матвеевич продолжал рассказывать дальше, как поехала верная жена на фронт, а с фронта – в госпиталь, из госпиталя – в Сибирь, как мучилась она, разыскивая мужа, как, наконец, нашла его где-то в Тобольске и первым делом задала ему добрую трепку за глупые мысли.
Закончил Прохор Матвеевич свой рассказ наставлением:
– От этаких вот поступков глупых только одно беспокойство женам получается и загрузка транспорта – больше ничего. И скажу еще, что настоящему моряку, пока он жив и в строю находится, об этом и думать не положено. Стыдно моряку самого себя наперед хоронить!
