По мере того, как человечество все больше просвещалось, оно, наконец, поняло, что изображать «адское пламя» при помощи таких картин, как картины Доре, значит, – давать простор необузданной фантазии. Оно знает, что самая точная фотография, снятая с горной плавильни, не достигает своей цели, ибо не дает правильного понятия о силе огня. То же можно сказать и об адских муках. Посему мы не ошибемся если скажем: ни один человек не имеет ни малейшего представления об аде. Это одна из тайн, известных лишь Господу Богу.
Человечество отвергло представление об аде, как о действительной пропасти, полной огня и серы, подобно тому, как оно рассталось с древним представлением, будто удар грома – голос Божий или будто землетрясение имеет целью проглотить безбожных. Но, отвергая легковерие незнания, оно обнаружило стремление стать неверующим по отношению к последствиям греха и убедить себя, что так как, быть может, нет «адского пламени», то нет и вообще какого бы то ни было ада в вечной жизни.
Это безрассудство! Есть ад! Ибо есть добро и зло. Его истинный характер остается для нас тайной, но его существование несомненно!
На последующих страницах этой книги некоторые хорошо известные в Англии авторитеты излагают свои взгляды по этому вопросу, взгляды, часто расходящиеся в некоторых подробностях. Но читатель найдет, что каждый из этих авторитетов отвечает ясным «да» на животрепещущий вопрос: «Существует ли ад?».
Следовало бы постоянно иметь в виду, что вера в ад покоится на той самой основe, что и вера в небо. Как та, так и другая вытекает частью из инстинкта справедливости, требующего сглаживания неравенств земной жизни, частью из естественной религии, а главным образом из позитивной религии и, в нашем случае, из христианского откровения.
Где только существует вера в небо, там является также вера в ад как противоположность неба. Так, Платон, самый древний и блестящий из всех европейских мыслителей, рисует нам картину будущего суда над людьми, по приговору которого праведные отправляются в Элизиум, а неправедные – в Тартар. Эта доктрина вытекает из нашей нравственной природы и принимает формы, согласно интеллектуальной силе или силе воображения данного поэта, философа или богослова.
В позитивных религиях инстинкт становится догмой, и будущий суд представляется в таких ясных и определенных формах, что они доступны критике и возражениям. Христианская доктрина, особенно если она формулирована Западной Церковью и если выдвигается ее юридическая, а не поэтическая сторона, всегда вызывала критику и невеpиe. Но следует постоянно помнить, что не может быть доказательств существования неба, не свидетельствующих в то же время за существование ада.
