Тут к нам подошел сельский староста и сказал на ломаном французском:
— Месье лучше не ходить никогда ночью через ту долину, ведь там… там… — его голос дрогнул, — там loups-garoux[15].
— Но он говорит, ему очень надо, — возразил старосте священник на местном наречии. — Неужели некому его проводить?
— Ах, кюре, да кто же из наших осмелится на такое? Ведь потом бедняге придется возвращаться домой в одиночку!
— Так пусть месье возьмет двоих провожатых, и тогда на обратном пути им будет не так страшно.
— Пику говорит, что нынче вечером своими глазами видел оборотня, — вмешался в разговор какой-то крестьянин, — вон на том гречишном поле. Солнце едва село, когда Пику услышал за спиной шорох, обернулся и обомлел: на краю поля стоял огромный волк, чуть ли не с теленка размером. Алый язык чудища был вывален из пасти, темные глаза горели недобрым огнем. Mon Dieu![16] Да кто после этого сунется ночью на болота?! Ведь смертные даже вдвоем ни за что не смогут противостоять этакому монстру!
— Вряд ли стоит искушать судьбу, — сказал один из старейшин деревни. — Согласитесь, кюре, ведь Господь едва ли станет помогать безумцу, который сам обрек себя на верную гибель? Кажется, именно об этом говорилось в проповеди, которую вы читали нам в первое воскресенье Великого поста? Да и в Святом Евангелии так написано.
— Верно, — закивали остальные собравшиеся.
— Язык у чудища огромный, а глаза так и горят! — не унимался тот, чей друг Пику встретил оборотня.
— Mon Dieu! Если бы я такое увидел, я бы точно дал деру! — испуганно проговорил кто-то из толпы.
— В этом, Кортрэ, я даже не сомневаюсь, — пошутил староста.
— Ей богу, этот монстр размером с теленка! — продолжал наводить ужас рассказчик.
— И ладно бы это был просто огромный волк… — тут староста помедлил, косясь на священника, — так ведь это сущий дьявол! Дьявол, вселившийся в человека и обративший его в волка, — человеко-волко-дьявол!
— Но что в таком случае делать этому несчастному? — обратился к пастве святой отец, указывая на меня.
До этого момента я просто слушал, кое-как понимая местный говор, но тут решил вмешаться в разговор:
— Не беспокойтесь, я как-нибудь сам доберусь, а ежели повстречаю вашего loup-garou, отрежу ему хвост и уши и пришлю вам, господин староста, в знак моего почтения.
Раздался вздох всеобщего облегчения — собравшиеся были явно рады, что я освободил их от ответственности за мою дальнейшую судьбу.
— Il est Anglais[17], что с него взять? — покачал головой староста, вероятно имея в виду, что к англичанам у дьявола особое расположение.
