остается в твоем распоряжении. Только смотри, чтобы туркмены не пронюхали, что тебе помогают регулярные войска, а то шума не оберешься! Это такое дело, что и ёмутов может толкнуть па дружбу с Адиа-сердаром.
— Понимаю, — согласно кивнул Шатырбек. — Будьте спокойны. Только бы ёмуты пока в стороне держались. Если они примкнут к гокленам, дело осложнится.
— Об этом не твоя забота, — успокоил его Абдулмеджит-хан. — Адна-сердар ведет себя так, что ёмуты его ненавидят. А мы еще подольем масла в огонь. Думаю, ханы гокленов тоже не долго будут его поддерживать… А ты, — обратился хан к джигиту, — передай Сулейман-хану, чтобы до моего приказа не двигался с места. А когда придется возвращаться, пусть отходит южной стороной гор, чтоб не заметили туркмены. Понял?
— Так точно, ваше превосходительство! — ответил джигит.
Абдулмеджит-хан надел папаху и вышел. Двинувшемуся вслед за ним джигиту Шатырбек сказал:
— Останься. Садись, закуси с дороги, выпей вина.
Скользнув по лицу Шатырбека бесстрастным взглядом, джигит равнодушно посмотрел на расставленные яства. Губы его дрогнули, но он ничего не сказал и, повернувшись, молча шагнул за порог.
Шатырбек проводил Абдулмеджит-хана до самых северных ворот, где уже гарцевали готовые в дорогу всадники. На прощание гость дружески обнял хозяина, с привычной легкостью, едва коснувшись носком сапога стремени, сел в седло.
— Худахафыз! Прощайте! До следующей встречи!
Помахав рукой вслед, Шатырбек направился к реке.
В другое время он, вероятно, уговорил бы Абдулмеджит-хана остаться — с ним приятно было побеседовать за пиалой вина. Но сегодня Шатырбека ждали другие развлечения: хотелось как следует разглядеть пленниц, которых привез из Туркменсахра. Правда, для таких дел всевышний посылает рабам своим ночь, но и она уже близка.
Лейла сидела одна в просторной, убранной красивыми иранскими коврами, комнате. Она была рада, что кончилось ее бесправное существование рабыни, что она вернулась наконец на родину. Может быть, посчастливится разыскать и родителей. Хотелось бы поговорить со здешними женщинами, поделиться с ними своими мыслями, но Шатырбек почему-то приказал не выпускать ее из дому. А правом входа к ней пользовался только старик-слуга.
Лейла задумалась и, когда в дверь ввалился Шатырбек, вздрогнула, вскочила с места.
Шатырбек засмеялся, взял ее за руки.
— Не бойся! Я не туркмен в большой папахе! Если будешь послушной, через несколько дней вручу тебя твоим родителям!
