— Спи, любимая! — прошептал Бегенч, жадно вдыхая волнующий запах ее щек, — Спи спокойно. Я буду охранять твой сон. Ни злой человек, ни злой дух не подойдут к твоему изголовью, пока я с тобой.
И вдруг Бегенч насторожился, прислушался. Неясный тревожный шум нарастал за стеной. Сначала был слышен лай осатаневших от ярости собак и неясные человеческие голоса, потом раздался отчетливый крик, от которого нашлось сердце: «Люди, вставайте! Кизылбаши напали! Вставайте!..»
Бегенч подскочил, как ужаленный змеею, кинулся к сапогам.
— Что за шум, милый? — спросила не успевшая толком уснуть Джерен. — Что случилось?
Бегенч торопливо — без портянок — обулся, схватил саблю.
— Не бойся, Джерен-джан! Только дверь запри изнутри и никому не открывай!
— Не оставляй меня одну, Бегенч! Я боюсь!
Уже с порога он вернулся к ней, обнял, близко заглядывая в глаза:
— Все будет хорошо, милая! Я не оставлю тебя одну…
Прибежала растерянная Сабыр — мать Бегенча. Она
заперла дверь за сыном, обняла плачущую невестку:
— Успокойся, дитя мое… Успокойся, Джерен-джан… Аллах милостив.
Шум, начавшийся на восточной окраине села, мгновенно перекинулся на западную. Плач женщин и детей, крики мужчин, ржание коней и лай собак, — вся эта волна ночного ужаса подкатывала все ближе. Несколько человек с криком пробежали мимо кибитки. Сабыр теснее прижала к себе Джерен, не в силах удержать слез, исступленно зашептала:
— О аллах пресветлый! Прояви милость свою…
Близкий лязг сталкивающихся сабель заставил ее оборвать молитву и прислушаться. Донесся задыхающийся голос Бегенча:
— Джерен!.. Мама!.. Выходите из кибитки!.. Бегите к оврагу!..
Джерен метнулась к двери и выскочила на улицу. вое что она увидела, был Бегенч, отступающий перед двумя здоровенными кизылбашами.
Не помня себя, Джерен схватила стоявший у порога узкогорлый кумган с водой и кинулась на выручку Бегенча. Но не приспособлены для схваток женские руки — кумган, которым она метилась в голову кизылбаша, не долетев, упал на землю. Второй кизылбаш, почти не глядя, махнул в ее сторону саблей. На волосок от лица тонко свистнул рассеченный воздух. Она отшатнулась.
— Джерен! — сердито закричал увидевший ее Бегенч, отмахиваясь саблей от наседающих врагов. — Уходи отсюда!.. Мама! Уведи ее!..
Сабыр, плача, ухватила Джерен за руку.
— Пойдем, дитя мое! Пойдем в овраг!..
Но уйти им не удалось.
В зловещем отблеске разгорающегося пожара появился тот, в храбрости которому Адна-сердар отказал вечером, — сам Шатырбек. Его сопровождали двое рослых нукеров с обнаженными саблями.
