— Не знаю, что он мечтает. Но думаю, что это профессия для него. Разъезды, испытания.
— Будущее покажет. Вообще-то у меня там кое-кто есть. На высоком уровне. Сделаю. Времени еще много.
Разговор принес мне необыкновенное облегчение. Будущее Мишеньки увиделось в хорошем свете. Во всяком случае, у него отныне был старт — твердое обещание Саши. И позаботилась об этом я, его мать.
Когда Саша ушел, я села за письмо Мише. Обрисовала развитие нефтяной отрасли, увлекательность профессии — по рассказам Репкова. Намекнула, что время службы не должно пройти бесследно и есть возможность готовиться к поступлению в вуз. Очень осторожно намекнула на возможную помощь специалистов. Все-таки военная цензура. Хоть я и не была уверена, но на всякий случай. Закончила пожеланиями здоровья и скорейшего возвращения. Спросила также, не планируется ли отпуск. Как приятное дополнение вложила фотографию, на которой сняты мы втроем — я, Эллочка, Марик. Фото красивое, я в своем любимом. платье джерси терракотового цвета. В черно-белом исполнении непонятно, но все равно. Пусть покажет фото товарищам, поговорит о доме. Это сближает в мыслях.
Да. Фотография — большое дело.
Внезапно мое впечатление о мире перевернулось. Опасения, которые мучили меня столько лет, исчезли. Я поняла, что у них нет почвы. Мне нечего бояться. Особенно со стороны Миши и Блюмы. Со всем возможным остерским шлейфом. Что было — прошло.
Я как могла боролась за свое впечатление в глазах Марика и Эллы. Но отныне и это меня перестало тревожить. Поэтому Блюма не стоит и копейки. И даже Мишенька, если что-нибудь скажет из прошлого.
Я старалась оберечь от неприятных знаний своих якобы близких и любимых. Но теперь семьи фактически не стало. У Эллочки — задатки чудовища. Марик — бессловесный человек, пустое место. И перед ними я должна положить на карту всю мою жизнь?
Оставался Мишенька. Мой Мишенька. Взрослый, самостоятельный, красивый, умный, добрый во что бы то ни стало. Его мучения с его отцами, даже смерть Гили — фикция или самодельный факт, это принадлежало безраздельно только ему. Так пусть же он разбирается с ними сам.
Отсюда и дальше — страха нет. Страх похоронен на неопределенной глубине. Я ни в чем не виновата.
Да. Итоги надо подводить постепенно. И постоянно, а то можно далеко зайти.
С радостью и вдохновением я запечатала письмо. Отнесла на почту, потому что не смогла довериться почтовому ящику возле подъезда.
Но дело не в этом.
