Я накрыла превосходный стол. Все своими руками — и варила, и крошила, и резала, и фаршировала.
Главный дорогой гость — Бейнфест. Он у нас не объявлялся с первого дня рождения Эллочки.
Бейнфест пришел заранее и долго разговаривал с Мариком. Я не слышала, мне не надо, у меня же готовка.
Элла от нетерпения вынесла картину к столу и громко позвала:
— Папа-а-а-а! Выходи, я тебе буду дарить!
На картине изображено следующее: волнистое море, водянистое, серо-голубое, над волнами две фигуры — вроде одна в штанах, другая в платье; под волнами тоже две фигуры — одна в штанах, очень широких клешах, другая маленькая и круглая, непонятно в чем одетая. По всем краям надпись: с днем рождения, с днем рождения, рамка такая. И все какое-то грязное, неопрятное. И листок покоробленный, насквозь неровный. Элла буквально искрилась от радости предвкушения похвалы.
На зов вышли Марик и Бейнфест.
Элла громко сказала:
— Дорогой папочка! Поздравляю с днем рождения! Я сама нарисовала, и мне никто не помогал.
Марик рассматривал живопись вскользь, ему было не важно. Ему было важно то, что дочка помнила и старалась.
Бейнфест тоже смотрел. Он как юрист пристально вгляделся и строго спросил:
— Эллочка, наверху папа и мама. Понятно. А внизу, в море? Не понимаю кто?
— Миша и я. Он служит на подводной лодке.
— Марик, так Миша на флоте? Подводник? Ты в курсе, что срочникам-подводникам обязательно положен отпуск. Он сколько уже служит?
Марик без запинки ответил:
— Восемь месяцев.
— Так еще немного потерпите, и прикатит в отпуск. Ну, Эллочка, а что ж ты под морем делаешь?
— Я Мише помогаю. Я скоро буду пионеркой. А пока я октябренок, меня не пускают в лодку, там военная тайна, и я под водой. Миша вышел из лодки меня проведать и передать привет папе.
Бейнфест громко засмеялся. И Марик тоже улыбнулся.
Да. Говорили-говорили. Марик с Бейнфестом говорили наедине час в Мариковой мастерской. А про Мишу ни словечка.
И Эллочка хороша. Привет папе. А маме?
И Бейнфест тоже. «Ты в курсе, Марик». А я, что, совсем не могу быть в каком-нибудь курсе?
Я вынесла свой подарок. Просто из-за досады, я раньше хотела, когда все сядут за стол. Такое требует зрителей, это же искусство. Ну ладно.
Марик долго рассматривал часы, ходил кругами, легонько трогал, смотрел в лупу и прочее.
Бейнфест горячо одобрил и внес свою лепту:
— Мне перед самой войной Изя подарил шахматные часы. Тогда модно было — шахматы. Все такое. Они только-только наладили выпуск. Куда-то жена их засунула. Найду. Тоже, между прочим, можно считать, антиквариат. Двадцать восемь лет назад.
