— Ну уж нет. Если я оставлю тебя, ты еще чего доброго позовешь полицейского и наговоришь ему бог знает что. Или позвонишь домой и сообщишь, будто я бросила тебя.
— Так наверняка поступила бы ты на моем месте. Я же на такое не способна, — мягко возразила Руби. — А вот подарок ты от меня вряд ли получишь, разве когда вороны станут розовыми и у них вырастет третья нога.
— Что? Повтори-ка! — приказала Амбер.
— Я ненавижу твои выкрутасы, — медленно проговорила Руби.
Амбер так громко захохотала в ответ, что, казалось, заглушила на время шум вокзала. Она продолжала смеяться, даже садясь в автобус, который повез их в общежитие молодых христианок, — где жила Амбер.
В вестибюле гостиницы пахло кофе и корицей. Их встретила подруга Амбер, Этель, — работница сельскохозяйственной фермы из штата Айова, — предупредительно подхватив один из тяжелых чемоданов. Руби едва не расплакалась, когда девушка тепло улыбнулась ей. Они поднялись на лифте на восьмой этаж.
— Твой номер 809, — заявила Амбер, протягивая ключи. — Постель я уже приготовила, тебе нужно будет лишь распаковать свои чемоданы. Если проголодаешься, закусочная за углом. Кстати, будешь мне должна за порванный ремешок на сандалиях.
— Так я и думала, — усмехнулась Руби. — Я сама устроюсь здесь. Спасибо, Этель, — уже совершенно другим тоном добавила она.
Дождавшись, когда закроются двери лифта, Руби с трепетом вставила ключ в замок комнаты. Это был очень важный момент в ее жизни.
Нарочито медленно она повернула ручку двери и шагнула через порог. Из груди Руби вырвался восторженный вздох: наконец-то у нее есть собственная комната!
Единственное окно было завешено шторой, на полу лежал коврик, на стене висело зеркало, чистое, без малейшего пятнышка. В комнате находилась двуспальная кровать, комод с четырьмя ящиками, шкаф, стул со спинкой.
Закрыв за собой дверь, Руби на радостях станцевала джигу. Это пристанище принадлежало только ей одной! Здесь она непременно найдет свое счастье!
Руби приняла самый первый в своей жизни душ и отправилась в закусочную. Котлета оказалась пережаренной, поджарка по-французски — слишком жирной, кока-кола — водянистой, но для нее все это было намного лучше, чем самый шикарный обед, приготовленный когда-либо матерью. Вернувшись к себе в комнату, она уснула спокойно, без сновидений.
На следующее утро Руби сразу же отправилась в церковь, на случай, если родители или Амбер спросят ее об этом, а остаток дня осматривала достопримечательности Вашингтона, лишь изредка останавливаясь перекусить или отдохнуть. В гостиницу она возвратилась уже затемно, довольная и усталая. В коридоре ее встретила Амбер, тут же потребовав объяснений.
