— Где ты раскопал их? — крикнула Фан, выйдя посмотреть на результаты его деятельности. — Я даже забыла, что они у нас есть.
Алекс повернулся на ее голос и оступился.
— Извини, — сказала она, понимая, что испугала его. — Я не хотела помешать. Я только вышла спросить, не нужно ли тебе чего.
Фанни видела, как его глаза сверлили ее даже с крыши.
— Нет, все в порядке, — только и сказал он, отворачиваясь.
Возвращаясь на кухню, она все еще ощущала на себе его взгляд.
Фанни включила радио, которое передавало рождественские мелодии, и начала раскатывать на столе вторую порцию теста.
Стук и скрежет лестницы о стены дома, время от времени доносившийся до Фан, напоминал ей о присутствии Алекса. Осознание этого давало хрупкое ощущение покоя.
Выбросив из головы всех оленей, ангелов и Санта-Клаусов, Фан думала о ребенке и о том, как бы было чудесно, если бы ее малыш, их малыш, рос в доме с двумя родителями, любящими друг друга. Как во сне, приснившемся ей прошлой ночью.
Нет, она не могла сказать, что любит Алекса. Не прошло и двух недель, как он вернулся в ее жизнь. И сейчас преждевременно думать о любви.
Ты полюбила его быстрее, чем тогда, в первый раз, прошептал ей внутренний голос.
— И посмотри, чем это закончилось! — ответила она вслух.
Закончилось ли? И вообще прекращала ли она когда-нибудь его любить?
На эти вопросы она еще не знала ответа.
Солнце уже садилось, постепенно исчезая за горизонтом океана. Фанни испекла целую гору печенья — хватит на два дня прожорливым толпам покупателей. Когда она вынимала из духовки последнюю порцию, раздался сильный хлопок и верхний свет внезапно погас.
— Проклятье!
Она поставила противень сверху на плиту, закрыла дверцу духовки. Теперь кухня освещалась только флуоресцентной лампой под висящими на стене шкафами и меркнущим светом уходящего солнца.
Зная, что это глупо, она несколько раз щелкнула выключателем. Ничего не изменилось, кухня по-прежнему оставалась в полумраке. Чертыхнувшись, она достала из шкафа электрическую лампочку и подтащила стул под люстру.
В момент, когда она дотянулась до старой лампочки, намереваясь вывинтить ее, сзади открылась дверь. Фан повернула голову и увидела Алекса, стоящего на пороге с выражением ужаса в глазах.
— Что ты делаешь, черт возьми? — прорычал он.
Не дожидаясь ответа, тремя широкими шагами он пересек кухню и снял Фан со стула.
Фанни, испугавшись, вскрикнула и обвила его шею руками. На секунду оба замерли. В этой тишине Фан услышала биение своего сердца. Или стук сердца Алекса, который она почувствовала, прижавшись к его груди?
