Кто не задыхался, не помирал на лестнице, меня не поймет. Вот я и решилась на это очень личное, интимное признание, оно многое объясняет в моем поведении. А раз интимное — непременно заинтересует уважаемую публику, я же я открыто признаюсь: не выношу лестниц как психически, так и физически. Возможно, больше психически, раз физически еще жива.
После переезда работы было невпроворот, одновременно приходилось делать тысячу дел. Мы с пани Хеней пытались хоть как-то привести в порядок кухню, параллельно я лихорадочно строчила на швейной машине — подшивала многочисленные занавеси, шторы и занавесочки, — работала над новой книгой и отчаянно пыталась провернуть самые насущные работы в саду… Мы уже буквально валились с ног, когда появился молодой человек. Журналист.
Вроде бы симпатичный и во всех отношениях культурный и вежливый, но пристал как смола. Ему, видите ли, от меня срочно требовалось интервью.
Я отбивалась руками и ногами, стараясь вести себя любезно и надеясь — поймет, что сейчас мне не до интервью. Но он не понимал. И не уходил, настырно крутился вокруг меня и канючил. Я же моталась из одной комнаты в другую, из кухни в гардеробную, на минуту присаживалась к компьютеру — не забыть бы удачной фразы, — потом выскакивала за дверь и хваталась за лопату. Журналист не отступал ни на шаг. Во время одного из моих появлений во дворе он заметил «Авенсис». Машина стояла грязная, как свиное корыто. В гараже ей места не хватило, он пока служил и складским помещением, и спальней для рабочих, еще трудившихся в доме. Затолкать туда машину было просто невозможно.
Настырный труженик пера моментально прицепился к «Авенсису», громко возмущаясь, что он такой грязный. А каким же ему еще быть, ведь до него просто не доходили руки. Тогда журналист неожиданно вызвался вымыть машину. Может, потому, что я категорически отказалась давать интервью и он таким образом попытался меня умилостивить? Дело доброе, ничего не скажешь. Кран и шланг были тут же, во дворе, и молодой человек, не дожидаясь разрешения, взялся за дело. Для меня в тот момент гораздо важнее было хоть как-то обустроить кухню, вставить одиннадцать пропущенных страниц в книгу в нужное место и немедленно высадить сто луковичек тюльпанов, до машины ли тут? Сообразив, что я и без того потратила на молодого нахала много времени, за которое сто раз успела бы дать какое-никакое интервью, махнула на него рукой и умчалась по своим делам. Уж не знаю, выдала ли пани Хеня ему какую-нибудь щетку и тряпку или он драил «Авенсис» своей рубашкой. Но отдраил без сомнения, после чего опять пристал ко мне. Ну хоть самое коротенькое интервью!
