— Есть, только в том случае, если их позиция достаточно сильна, чтобы противостоять моим доводам.
— Выходит, моя недостаточно сильна?
— Ты же сама понимаешь, что недостаточно.
— Я тебя презираю! — выкрикнула Айрис, безвольно опустив руки.
На миг его губы тронула торжествующая улыбка: он правильно понял, что ненависть — первый признак бессилия, поражения… Но затем торжество сменилось смятением, которое выдавали глаза. По ним было заметно, что он борется с каким-то глубоко спрятанным чувством. Оскорбленным чувством достоинства, уязвленной гордостью отвергнутого мужчины? Сейчас он был похож на загнанного хищного зверя. И все же Стронг умел владеть собой.
— Иногда ненависть возбуждает так же сильно, как и любовь… — В следующее мгновение он уже целовал Айрис — так властно, так яростно, что она не могла дышать, не могла чувствовать ничего, кроме пьянящей близости и сокрушительной мощи его тела. — По крайней мере, в этом мы едины, — заключил Дэвид, когда ее молчаливое сопротивление было побеждено могучим инстинктом, с которым невозможно бороться. — Так почему бы нам не извлечь из этого радость? Ведь мы можем превратить нашу связь из мучения во вполне нормальный брак, где хорошо будет обоим!
Высвобождаясь из его объятий, Айрис горько спросила:
— И тем самым позволить тебе во всем взять верх?
— Что ты имеешь в виду? — Дэвид, поморщившись, вздохнул — дескать, опять она за свое — и терпеливо ждал ответа.
Я имею в виду лишь одно — что люблю тебя, а ты никогда меня не любил и уже не полюбишь! — кричала ее душа, но Айрис не могла сказать этого и потому напряженно молчала. И Дэвид с видом победителя произнес:
— Ну что ж, молчание — знак согласия!
Они поженились три недели спустя. Их брак был зарегистрирован только в присутствии Эрвина Уэйберна с невестой и Элспет Милфорд.
В кремовом трикотажном платье и длинном свободном жакете, делавшем ее беременность почти незаметной, Айрис, бледная, с элегантной прической, стояла рядом с Дэвидом и позировала перед фотокамерой. Веселый маленький фотограф удовлетворенно воскликнул в заключение съемки:
— Превосходно! Не стыдно будет показать внукам!
Айрис тотчас же подумала, что их брак вряд ли намного переживет рождение ребенка, а о внуках и говорить не стоит. Потому что Дэвид ее не любит.
Поразительно, но он, как это и случалось всегда, тут же прочитал ее мысли и спросил:
— Что такое, дорогая? Не можешь представить, что проживешь со мной до старости? — И уже не шутливо, а жестко добавил: — Или ты жалеешь, что приговорена к пожизненному заключению в одной камере со мной?
