— Итак, тебя интересует только ребенок. Но какого черта ты решил, что он именно твой?
На секунду высокий смуглый лоб Дэвида прорезала морщина, но уже в следующее мгновение он коротко и хрипло рассмеялся.
— Перестань, Айрис! Мы оба знаем, что я был у тебя первым. Так что можешь обойтись без этих женских штучек. Меня не проведешь. И этот непотребный тон… — Он не выносил, когда женщины выражались вульгарно. — Ты была невинной. — Казалось, это воспоминание доставляло ему особое удовольствие.
— Да… — Безнадежная любовь подстегивала ее. — Но на следующее утро уже не была! — заявила Айрис дрожащим от волнения голосом и наткнулась на жесткий вопрошающий взгляд.
— К чему ты клонишь? — почему-то шепотом спросил Дэвид. Его лицо окаменело и стало пепельно-серым.
Женщина проглотила комок. Она ненавидела себя, но отступать не собиралась. Теперь надо было держаться своего и не только ради собственной гордыни. Так будет лучше для всех.
— Ты медленно соображаешь, Дэвид. К чему было сдерживаться после такого чудесного начала? Вы с Мейбл хотели ребенка, а мне были позарез нужны деньги. Но два шанса забеременеть — это гораздо больше, чем один. — Она почувствовала, что заходит слишком далеко, но ведь он сам обвинял ее в неразборчивости…
Дэвид сжал кулаки, и Айрис испуганно вскрикнула. В глазах его горела бешеная ярость.
— Маленькая шлюха! — хлесткие как удар пощечины слова дали понять, что она перешла всякие границы.
— Я не шлюха! — в отчаянии закричала оскорбленная женщина, хотя сама создала эту ситуацию. Глаза Дэвида были полны ненависти и презрения, и она не могла этого вынести; ей стало страшно, как никогда в жизни. — Неправда! Все, что я сказала, неправда! Пожалуйста, Дэвид, ты делаешь мне больно… Клянусь, я тебе солгала?
— Правда? — он со злой усмешкой разглядывал ее измученное и в то же время вызывающее лицо. — А ведь это было бы грандиозно: переспать с одним за большие деньги, чтобы дать дорогу другому, который не рвался быть первопроходцем… Что скажешь?
О боже, неужели он действительно о ней такого мнения? Она попыталась было возмутиться, но Дэвид не дал ей рта раскрыть.
— Глупенькая! Я уже достаточно хорошо тебя знаю. Даже ты не способна так низко пасть. А правда заключается в том, что ты готова сказать и сделать что угодно, лишь бы соскочить с крючка и устранить меня из твоей жизни. Разве это не так, моя милая? Разве твое вранье — не еще одна неумная попытка убежать от неизбежного и самого правильного решения?
