Вслед за другими я вхожу в отделение скорой помощи. Эзра здесь; бледный, он прижимает к уху мобильный телефон, а свободной рукой пытается координировать подготовку к операциям.
— Смертник подорвал себя в ресторане. Есть погибшие, много раненых, — сообщает он. — Освободите третий и четвертый приемные покои. Приготовьтесь принимать первых пострадавших. Машины «скорой» уже едут.
Ким, бегавшая в свой кабинет, чтобы позвонить домой, находит меня в пятом приемном покое. Сюда будут привозить тяжелораненых. Иногда, если операционных блоков не хватает, ампутации делаются прямо здесь. Вместе с четырьмя другими хирургами мы проверяем инструменты и оборудование. Медсестры, проворные, точные в движениях, хлопочут у операционных столов.
— Там как минимум одиннадцать погибших, — говорит Ким, включая приборы.
За окнами воют сирены. Первые машины "скорой помощи" заполняют двор больницы. Оставив Ким заниматься аппаратурой, я иду в вестибюль к Эзре. Крики раненых эхом раскатываются по приемному покою. Почти нагая женщина, огромная, как ее ужас, извивается на каталке. Санитары с трудом удерживают ее в лежачем положении. Ее провозят мимо меня; волосы у нее встали дыбом, глаза вылезают из орбит. Сразу же за ней везут окровавленное тело юноши. Лицо и руки у него почернели, словно он вышел из шахты. Я берусь за каталку и отвожу ее немного в сторону, освобождая проход. Мне на помощь кидается медсестра. Вскрикивает:
— У него же рука оторвана!
— Поменьше эмоций, — одергиваю я. — Накладывайте жгут и немедленно везите в операционный блок. Нельзя терять ни минуты.
— Хорошо, доктор.
— Уверены, что сможете?
— Не беспокойтесь, доктор. Я справлюсь.
За каких-нибудь четверть часа вестибюль отделения скорой помощи превращается в поле битвы. Здесь скопилось не меньше сотни раненых; большая их часть распростерта на полу. На каталках — истерзанные, чудовищно иссеченные осколками, обожженные тела. Вопли и стоны разносятся по больнице. Время от времени надо всем этим взмывает чей-то крик: очередная жертва ушла в небытие. Один из пострадавших кончается у меня на руках — я даже не успеваю его осмотреть. Ким знаками показывает мне, что блок переполнен и тяжелых надо направлять в пятый приемный покой. Какой-то раненый требует, чтобы им занялись немедленно. У него содрана кожа со всей спины, обнажилась часть лопаточной кости. В исступлении он хватает за волосы медсестру. Трое крепких парней с трудом заставляют его выпустить добычу. Чуть подальше другой раненый, чья каталка втиснута меж двух других, кричит и корчится как безумный. Его тело раскромсано. Он так извивается, что падает на пол и принимается молотить кулаками пустоту перед собой. Медсестра, хлопочущая возле него, судя по всему, растерялась. При виде меня в ее глазах вспыхивает надежда.
