— Ну ты уж совсем-то в свои мысли не уходи!
Доктор Ким Иехуда, вплывая в комнатушку, застает меня врасплох.
— Я постучалась, прежде чем войти, — спешит прибавить она. — Но ты где-то витал…
— Прости, не слышал.
Она царственным жестом отметает мои извинения и, заметив складку у меня меж бровей, спрашивает обеспокоенно:
— Домой звонил?
— От тебя ничего не скроешь.
— А, тогда понятно: Сихем еще не вернулась?
Ее проницательность меня злит, но я умею не показывать виду. Мы знаем друг друга с университетских пор. Заканчивали в разные годы — я был на три курса старше, но взаимную симпатию испытывали с самых первых встреч. Она была хороша собой, непосредственна и действовала напрямик там, где другие студентки сто раз думали: а стоит ли просить прикурить у араба, даже если он красивый парень и учится блестяще? Ким была смешлива и открыта. В нашем романе кипела обжигающая первозданность. Я безмерно страдал, когда ее похитил у меня молодой русский бог, только что расставшийся с комсомолом. Это был сильный игрок, тут нечего было возразить. Потом я женился на Сихем, а русский взял и через день после распада советской империи, ни слова не сказав, улетел на родину. Мы с Ким остались друзьями — близкими друзьями, а долгая работа бок о бок превратила нас еще и в настоящих заговорщиков, которые понимают друг друга с полуслова.
— Сегодня все едут с каникул, — напомнила она. — Дороги забиты. Ты бабушке не пробовал дозвониться?
— На ферме нет телефона.
— Позвони ей на мобильный.
— Она, как всегда, забыла его дома.
Ким обреченно разводит руками:
— Значит, не повезло.
— Кому?
Приподняв восхитительно изогнутую бровь, она грозит мне пальцем.
— У некоторых дальше намерения дело не идет. Ни смелости не хватает, ни задора.
— Пришло, пришло время смелых, — говорю я вставая. — Операция была тяжелая, надо восстановить силы.
Ухватив Ким за локоть, я выталкиваю ее в коридор.
— Иди вперед, красавица. Хочу видеть все твои прелести.
— А при Сихем у тебя язык повернулся бы такое сказать?
— Только идиоты всегда твердят одно и то же.
Смех Ким струится по коридору, словно гирлянда сверкает под потолком хосписа.
Когда мы заканчиваем обедать, к нам подходит Илан Рос. На подносе у него и миллиметра свободного нет. Он садится справа от меня, лицом к Ким. Его халат распахнут на раблезианском брюхе, отвисшие щеки заливает багровый румянец. Для разминки запихнув в рот три куска холодного мяса, он вытирает губы бумажной салфеткой.
