...И вспомню я себя теперешнего,
Из тех краев, издалека, —
Еще во что-то смутно верящего,
Еще грустящего слегка.
Покажутся безмерно странными
И эта очередь, где я
За булочками с марципанами
Стою, иллюзии тая,
И даль промозглая Литейного,
Где я, нахохлившись, бреду
В объятьях года юбилейного,
С тщедушной музою в ладу,
И комната (полуобрушена
Стена, дыра под потолком),
И песнь моя (полузадушена
В соседстве с кислым молоком),
И девочка, такая худенькая,
Что страшно на нее смотреть.
Вот, вспомню, жизнь моя полуденная, —
И легче будет умереть
12 октября 1982
* * *
Сумрачен пир бытия.
Праздник утих в одночасье.
Горняя гостья моя,
Не торопись восвояси!
Хоть и безрадостно тут,
В глине глагол обитает.
А наверху — подождут.
Что им? Часов не считают.
Душу снедающий пыл
Я ли не отдал гнездовью?
Я ль наш союз не любил
Неизъяснимой любовью?
Не было дружбы нежней,
Не было верности строже,
Торжествовал Гименей,
А не Эрато, — за что же,
Милый вертеп осеня
Шелестом крыльев, ошую
Ты оставляешь меня
Тьме, подступившей вплотную?
29 сентября 1982
* * *
Там вечные звезды идут
Своим чередом, —
Казённый, обшарпанный дом
Нахохлился тут.
Там божье дыханье во всём,
Чего ни коснись, —
Беда с нищетою сошлись
В жилище твоём.
Взмывавшую в звёздную высь,
В последний приют, —
Под утро, прибрав, повлекут
По лестнице вниз.
23-24 октября 1982
Поэт должен быть либо влюблен,
либо беден...
Б.
Как нести твоё иго, не знаю.
Что влюбленность и бедность! Тут страх
Леденящий, пустыня сквозная
Распростёрты в обоих мирах.
Болен зобом лирический гений,
С голодухи роняет перо.
У поэта — ни эха, ни тени,
Лишь архангелы: Слава! Добро!
Да и ты, моя гостья, иначе
Предстаёшь сквознякам мировым,
Мне кивая на Уткиной Даче,
По соседству с котлом паровым.
Остывает союз наш порочный,
За сумою сулящий тюрьму,
Не любовью, а связью побочной
Отступает в халдейскую тьму.
Навсегда, как и в детстве, загадка,
Вся — смешение света и тьмы,
Ты — в минувшем, где времени складка
Остывает, где грезили мы.
Так прости же меня и не сетуй!
Самый вздох обращается в пыль
Над стоячей полуночной Летой —
Ледовитой рекой Оккервиль.
1 декабря 1982, Уткина Дача
Что ж, не пора ль? Но что возьму с собой
Из рощ твоих? — Кошмар, опустошенье,
Голконду ужаса... Авгур слепой,
Тельцу творящий жертвоприношенье,
Не меньше ли несчастен и нелеп,
Чем я, с альковом путающий склеп?
Безумство, стыд, блаженство со слезой —
Вот опыта гнетущая изнанка.
Какою терпкою лозой
Ты нас поишь, Островитянка!
