Посадили и девушку под замок вместе с русалкой. Да крепко-накрепко наказали всем никуда ни под каким предлогом не выпускать. Как ни просила девушка, чем ни клялась, что будет послушна, — никто не внял ее мольбам.
Тогда девушка то ли сказалась больной, то ли в самом деле занедужила. И стала умолять своего старшего брата, который больше других любил и жалел ее, отпустить их вместе с русалкой на свободу.
— Нет мне без нее жизни, — словно в бреду повторяла она. — В деревне я всем теперь как чужая. Сжалься над бедной сестрой!
Что делать брату? Темной ночью отомкнул он замок, обнял сестру. Смотрит — пленниц и след простыл…
Утром на берегу озера послышался голос девушки. Выводила она тихо, протяжно. То ли здоровалась с односельчанами, то ли прощалась. Сбежалась вся деревня к озеру, смотрят — никого.
Но с тех пор по вечерам и на утренней зорьке не умолкал девичий голос, задумчивый и печальный. Шли год за годом, а он все звучал где-то на берегу, смущая людские души, не давая им покоя.
Задумали односельчане избавиться от водяной и вызволить из неволи девушку, Что только ни делали: и сети в озеро закидывали, и плотины-запруды устраивали — все напрасно.
Долго думали-гадали в деревне, как же быть им с водяной, и порешили наконец отравить воду в озере. Так и сделали.
Рано утром слышат: коровы не мычат — ревом ревут. Смотрят — у одной мертвый теленок родился, у другой выкидыш. А молока и вовсе нет ни у одной, будто подоил их кто.
Как ни обхаживали коров, сколько ни караулили по ночам — все без толку. Мучается скотина, ни молока, ни приплода.
Так продолжалось и год, и другой. В конце концов собрались самые старые мудрые люди в деревне и велели всем от мала до велика рыть новое русло для воды из родников, которые наполняли озеро. Много пришлось потрудиться, прежде чем образовалось новое озеро. Понравилось озеро русалке, и перебралась она в его чистую воду. А у коров вскоре молоко появилось — жирное, вкусное.
И вот однажды на берегу старого озера снова послышался девичий голос — чистый, прозрачный, словно ключевая вода. Увидели односельчане бедную сиротку, идущую им навстречу. Сколько ни расспрашивали — не сказывает, что с ней было. Не знаю, отвечает, не ведаю.
Тихой стала девушка, молчаливой. Каждый вечер приходила она к озеру и пела одну и ту же песню. Колыбельную. А ее старший брат в толк не мог взять, откуда ведомы сестре слова этой песни, с которой баюкала его мать. Ведь сестрице не довелось услышать нежного голоса матушки…
