Если взять Рощина отдельно, – получится картина, которая ужаснет добродетельные сердца. Если взять его в той обстановке, в которой он жил, в той среде, в которой он вращался, – вы увидите, что Рощин вовсе не был «чудовищем», что он был лучше и скромнее многих и многих.
Ведь, вон после его смерти один из известных артистов уверял же, что артист «должен» прельщать дам, иначе он не будет иметь никакого кредита у публики, как jeune-premier. Что jeune-premier [4] должен кружит дамам головы, чтоб «тренироваться».
При всем веселом отношении покойного Рощина к жизни, – у него никогда не было такого циничного взгляда на «связи» с женщинами. Ои искренно увлекался и увлекал. Он любил женщин, и женщины любили его. Разве это так ужасно!
А на суде, где стали бы говорить не о нравах среды, а только о Рощине, картина получилась бы ужасная.
– Его увлеченья рассеяны по всей России!
Но он и скитался по всей России. Здесь проживет несколько месяцев, там блеснет мишурной роскошью костюма, красивой, пылкою тирадой роли, искренним, неподдельным чувством, – и исчезнет. Актер – это эпизод в жизни женщины-обывательницы. И вся его жизнь, это – пестрая цепь эпизодов. Такова участь.
Из этого юркая зашита создала бы ужасную картину, и память хорошего человека, быть может, была бы втоптана в грязь.
Вот почему мое обывательское сердце радовалось, что суда не будет. Мы любим тишину. И если дело гасится тихо, без шума, радоваться свойственно нашей натуре:
– Так-то оно лучше!
Я думаю, то же, что чувствовал я, чувствовали и многие, прочитав известие, что дело прекращено.
Но, милостивые государи и милостивые государыни, имея сожаление к мертвым, пожалейте и живых, – имейте милосердие к преступнику, но имейте милосердие и к людям, ни в чем не повинным.
Уже вторая фраза приятной телеграммы звучала странно:
– Малов отдан на попеченье матери.
Отдать 35-летнего мужчину «на попечение родителей» это – юридическая форма, которой вы никак не наполните жизненным содержанием.
Старуха-мать, которая «глядит» за своим 35-летним сыном:
– Не делай того-то! Не ходи туда-то! Не говори того-то! Не думай о том-то!
Если человек нуждается в «присмотре», в «наблюдении», – он и должен быть отдан под действительный, а не номинальный присмотр, под настоящее ежечасное наблюдение. Это должно быть сделано в интересах тех, кто может пострадать из-за выходок больного, нуждающегося в присмотре и без присмотра пущенного человека.
Г-н Малов любит свою жену. Несомненно. Хотя особою любовью.
