— Может, возьмешь сначала браслет?
— Почему мне кажется, что меня пытаются наколоть? — уперлась Слава.
— Что такое — наколоть? — Оторопел Васт.
— Ну… это непереводимое выражение. Вроде как — обвести вокруг пальца. Или — надуть. Все равно не понятно? Ох. В общем, мне кажется, что ты немного… хитришь.
— Понятно. Нет, я не хочу тебя обмануть, да и никогда не смогу, — Васт и не подумал пересесть или отстраниться, наоборот, устроился поудобнее, потеснив Славу из уголка и снова притянув ее к своей груди, — и прости… что использовал такой способ… чтобы узнать твои эмоции.
— И что же ты выяснил? — осторожно поинтересовалась она, — вроде вы и так все чувствуете?
— Чувствуем только положительные эмоции, по ним и ориентируемся. А вот если в человеке нет ни доброжелательности, ни искреннего интереса, начинаем следить за ним с особым вниманием. Вот и в тебе интереса сначала не было… но зато теперь есть надежда, что когда-нибудь ты тоже полюбишь меня.
— А что ты… почувствовал? — взяло верх самое банальное женское любопытство.
— Интерес… как к человеку… и мужчине… — он не дал возмущенно фыркнувшей Славе отстраниться, крепче прижал к себе, нежно провел свободной рукой по волосам, — а еще сочувствие, желание понять и помочь… и именно это дает мне надежду на счастье. Ты не представляешь, как тяжело много лет подряд видеть во взглядах женщин бездумное обожание. А изредка затаенную ненависть или страх быть обманутыми.
— А соплеменницы? — заикнулась Слава и тут же пожалела о сказанном, все тело анлезийца на миг напряглось, стало твердым как дерево, — нет, если не хочешь, не говори.
— Наши женщины прекрасны… — неохотно сообщил Васт, и, словно почувствовав невольную обиду Славы, снова успокаивающе погладил ее по волосам, — нежны, беззаботны и юны. Очень немногие из них решаются переступить порог второго цикла. А я любил девушку, которая перешла в третий, чтоб иметь право покинуть родину и посмотреть мир. Тебе, наверное, рассказали… это была мать Тароса. Она погибла семнадцать оборотов назад… и большую половину этого времени я прожил в трауре по ней. Только Тарос держал меня на Сузерде, везти его на родину, пока не проявились способности, было нельзя. Он бы стал озлобленным и неуверенным в себе… на побережье есть несколько поселений, где живут квартероны, я там бывал.
— Прости… мне не нужно было об этом напоминать, — виновато буркнула Слава и в тот же миг почувствовала на виске нежный поцелуй.
