Записки профессора | страница 54



Запомнилось, как в один из дней 1969 года я зашёл в бухгалтерию института, где я работал. Нужно было проверить небольшую неувязку в начислении зарплаты, и я увидел, что зарплата мне вычисляется на нашей машине «Вильнюс». При мне бухгалтерша повторила расчёт, завертелись и щёлкнули колесики, выдали итоговую сумму зарплаты – и я убедился, что расчёт был верен. А когда бухгалтер узнала, что расчёты своему подопечному она производит на разработанной им машине, то преисполнилась ко мне великим почтением.

Однако время шло, появились интегральные схемы, табло на жидких кристаллах, и с ними появилась и возможность создать уже чисто электронные настольные, а потом уже и карманные машины, гораздо лучшие, чем наша, довольно быстро состарившаяся, старушка «Нева», переименованная в «Вильнюс». В 1974 году после 10 лет выпуска машина была снята с производства. Да, мы предчувствовали это, мы знали, что вычислительная техника быстро совершенствуется, и рассчитывали своей машине примерно 10 лет жизни. Думали, что она будет выпускаться с 1962 по 1973 год, реально она выпускалась с 1964 по 1974 год. Всего было выпущено 40 тысяч машин – это не плохо.

Между тем мой соавтор по созданию машины Николай Николаевич Поснов после снятия с поста директора Вычислительного центра и вынужденного отъезда из Ленинграда жил совсем небогато, и он начал хлопоты по получению авторского вознаграждения за наше широко используемое изобретение. Понятно, что каждая наша машина, заменяя более примитивные счётные средства, приносила существенную экономию. При 40 тысячах выпущенных машин экономия была многомиллионной, и мы, изобретатели, могли рассчитывать по закону об изобретениях на солидную сумму, но Министерство приборостроения платить отказалось. Пришлось обращаться в суд – сперва в районный, потом – в Московский городской, потом даже – в Верховный. Назначенная судом экспертиза тщательно подсчитала экономический эффект от нашего изобретения. Каждый год оно приносило более 800 тысяч рублей экономики. Всего за 10 лет использования машины мы принесли государству примерно 8 миллионов тогдашних рублей – эквивалент примерно десяти миллионов тогдашних долларов (в пересчёте на российские деньги 2009 года это примерно миллиард рублей). По закону об изобретениях мы имели право получить 18 тысяч рублей. Мы их не получили. Многие годы – с 1970 по 1975 гг. – тянулась судебная волокита. Она хорошо познакомила меня с нашим изобретательским правом и с нашей судебной системой. Я увидел, как легко при этой системе оставить изобретателя ни с чем, как мизерны и эфемерны его права. Не буду писать о судебных перипетиях подробно. В конце концов к науке это отношения не имеет, а я пишу прежде всего о науке. Отмечу лишь, что настойчивость наша не пропала совсем даром. Не желая выглядеть беспредельно скаредным, министерство приборостроения всё же выплатило нам 5 тысяч рублей на троих – на этом дело закончилось. Я был рад за своего бывшего руководителя, Николая Николаевича. Для него эти деньги были тогда очень и очень важны.