Теперь немец остался в одиночестве. В правой руке он держал нож, а левой слепо шарил по поясу, пытаясь нащупать кобуру.
Сержант взмахнул карабином. Немец отшатнулся, уворачиваясь от удара, запнулся о тело убитого соотечественника и упал на спину. Изо всей силы сержант ударил его прикладом по руке. Немец выронил нож и закричал от боли. А сержант бил прикладом — по груди, по лицу, по животу. Он как будто обезумел.
— Сержант, всё, успокойся. Ты убил его.
Сержант посмотрел на Алексея диким взглядом, на его лице темнели многочисленные капли крови.
— Ты ранен?
— Вроде нет.
— Кровь у тебя на лице.
Ни наши, ни немцы не стреляли, боясь в темноте попасть в своих. Немцы не пускали осветительных ракет, что делали всегда — они надеялись, что их разведчики выкрутятся.
— Мы что, вдвоём остались?
— Похоже.
— Тогда берём наших и тащим к траншеям. Может, ранен кто.
Алексей взял подмышки Илью и, пятясь, потащил его к своей траншее. Благо никто не стрелял, и это давало ему возможность не пригибаться.
Когда почувствовал под ногами бруствер, остановился.
— Эй, пехота! Помогите!
К нему подбежали два пехотинца и помогли спустить минёра в траншею.
— Не дышит он, вся грудь в крови.
Тяжело дыша, рядом появился сержант.
— Как он?
— Готов, — ответил пехотинец.
— А мой жив, дышит. Зови санитаров! Вот что, Ветров, — обратился он к Алексею, — иди к месту схватки, собери оружие. Положено так.
— Наше или немецкое?
— Всё, что найдёшь. И документы, если у немцев есть, тоже прихвати.
Алексей вздохнул. Неохота, страшновато снова на «нейтралку», но… сержант приказал.
— Есть.
Он выбрался из траншеи и не ползком, а на ногах направился к месту, где произошла схватка. Обшарил карманы маскировочных халатов у немцев — пусто. И наши, и немецкие разведчики перед рейдом в тыл противника документы сдавали.
Обыскивать убитых было неприятно. Он собрал оружие в кучу — получилось изрядно: четыре пистолета-пулемёта МР 38/40 и две трёхлинейки. Вспомнил про пистолет. Расстегнув ремень, снял его вместе с кобурой. На поясе ещё ножны были. Он снял с убитых ножи — пригодятся самим. Без ножа, к которому привык в тайге, он был как без рук. Штыком от трёхлинейки ничего разрезать нельзя — он четырёхгранный, а ножи положены только в разведке. Был у сержанта ещё складной нож — бикфордов шнур отрезать или провода, только Алексей хотел иметь свой.
Он обвешался оружием и, шатаясь под его тяжестью, направился к траншее.
Раненого уже унесли. Подошёл сержант:
