Дневник Берта | страница 40

Она хорошо играет на скрипке.

В их трубе полно сажи.

Братишки по вечерам гоняют по городу — на автомобиле марки «Амазон».

Любимое блюдо Нади: спагетти с мясным соусом. (Счастье, что не суп из трюфелей).

Она сначала завязывает шнурки на левой ноге.

Чёткий вывод о Наде Нильссон: она — абсолютно любимая девчонка Треба Волкера.

Чёткий вывод о братишках: они опасны для жизни.

Треб Волкер взял на работу шпиона Турлейфа, с правом выслеживать. Турлейф играет в том же оркестре, что и Надя Нильссон. Они только друзья. Турлейф занят, у него есть Рют. Здорово.

Конец фильма ужасов о Наде Нильссон и её трёх братишках.

Вот сейчас я готовлюсь к сложному и небезопасному заданию. Я снова позвоню Наде. Естественно, не из дома. Мамаша и папаша задразнят меня до смерти.

Я записал на бумажку все важные вопросы.

Я наполнил карманы однокроновыми монетками.

Я расчесал волосы и подстриг ногти.

Интересно, слушал ли меня Бог, когда я разговаривал с ним о Наде. Надеюсь, что это помогло. Если нет, в следующий раз я попробую поговорить с ним, стоя на улице. Кто-то идёт.

Кем-то оказался папаша. Он ничего не заметил. Но опасность была близка. Папаша потребовал вернуть его гаечный ключ и отвёртку, которые я использовал как барабанные палочки в моей новой рок-группе. Мы будем выступать на окончании учебного года и делать вид, что играем. Две девчонки подпевают и танцуют. Это Рют и Санна. Санна считает, что отвёртка называется гвоздевым ключам. Дура. Но хорошо танцует.

Оке вообще-то хотел, чтобы подпевала Линда. Поскольку он надеялся, что он Линде нравится. Но он ей не нравится. Оке расстроился. Он укусил Линду за руку во время тихого чтения. Тишина исчезла. Линда ныла, а Оке лаял, как бульдог.

Конец простой — вампира вой

Хо-хо, ку-ку, дневник.

Сегодня я больше всего пишу красным. Повод: Надя Нильссон.

Я сделал звонок номер 2 во вторник. Вот что случилось:

Братишки не ответили.

Ответила Надя. Голос красиво звенел.

— Помнишь последний раз? — спросил я.

— Кто это? — спросила она.

— Б… Тр… Оке, — сказал я.

Моя кличка по-прежнему Оке.

— Прошлый раз не хватило денег, — объяснил я.

— Это ничего.

Потом мы разговаривали о скрипичных струнах и вообще три минуты и двенадцать секунд. Я спросил Надю, пойдёт ли она на дискотеку в пятницу.

— He-а, мы будем печь хлеб, я и мама, — ответила она.

Надежда улетучилась.

— Я собираюсь пойти, — с отчаянием произнёс я.

— Да, но, наверное, хлеб — это не так уж и важно, — быстро произнесла Надя.