А вне Бейрута ничего не происходит.
Медицинская сестра-норвежка говорит мне:
— Все, что я видела по телевизору и о чем читала в газетах, не может быть правдой.
* * *
Однажды утром, после почти бессонной ночи, какими стали все мои ночи с момента начала войны, мне позвонил Бернар и сказал:
— Приезжай немедленно. Есть кое-что важное о Ливане, что ты должен услышать.
Я поехал в его кафе. Он ждал меня в компании какой-то полной блондинки лет сорока.
— Марианна Эриксон, — представил он ее, — медсестра из Норвегии, вчера прилетела из Ливана и пробудет здесь до завтра, едет домой.
— Вчера меня выгнали из Ливана, — поправила норвежка, — это разные вещи…
У нее было бледное лицо с воспаленными глазами, она сидела откинувшись на спинку стула и бессильно опустив руки, но при этом старалась казаться бодрой и внимательной. Я подумал, что ей требуется сейчас не разговор, а хороший сон.
— Даже высылка была проблемой. Я рассказывала вам, как нас выгоняли? — спросила Марианна Бернара с усталой улыбкой. — Они заперли нас в госпитале после того, как закрыли его, и норвежский посол в течение пяти дней безуспешно пытался отправить нас. Каждый раз они находили предлог, чтобы еще подержать нас взаперти. То они не работают в субботу, то офицер, ответственный за выдачу разрешений, в краткосрочном отпуске. Посол пересказал мне слова их командира: «Что вы так спешите их отправить? Девушкам здесь нравится…».
И снова устало улыбнулась.
— Простите нас, — произнес Бернар, сидевший с непривычным для него хмурым видом.
Марианна взглянула на него удивленно:
— Почему вы просите прощения? За что? — потом обернулась ко мне:
— Вы опубликуете то, что я вам расскажу? Бернар говорит, что он попытается, но ничего не обещает. А вы уверены, что сумеете это сделать?
Избегая глядеть ей в глаза, я ответил:
— Я тоже не уверен, но попытаюсь.
Она спросила, в какой газете я работаю, и я сказал, что в египетской.
— Понимаю, — кивнула она, — или, по правде сказать, не понимаю. С чего мне начинать?
— Расскажите сначала о себе.
— Правильно, — согласилась она. — Я работаю, вернее, работала в лагере Айн ал-Хильва на юге Ливана вместе с другими медсестрами-иностранками. Мы помогали палестинским врачам и медперсоналу. Вы бывали в этом лагере?
— Нет, я был в Бейруте лет двадцать назад, но на юг не ездил.
— Даже если бы вы побывали там в то время, сейчас бы вы его не узнали. Это не просто лагерь. Два года назад, когда я туда приехала, он уже превратился в один из пригородов Сайды. В нем насчитывалось 700 или 800 домов, битком набитых жильцами, палестинцами и ливанцами, которым больше негде было жить.
