Моя ненависть в конце концов утихла. Ее победила любовь моих друзей, и я полностью растворился в их мире. Иногда меня резали воспоминания о прошлых днях, но я так тщательно старался втоптать их в самые дальние закутки души, что они стали бояться появляться на поверхности. Я стал понимать гораздо больше, чем раньше. Я стал совсем другим человеком. Я забыл о боли. О мести.
Пока в один из дней к моему костру не принесли умирающего. Он родился здесь, в лесу, и впервые за свою жизнь среди бела дня вышел на большой тракт. На беду, мимо шли повозки горожан. Неважно куда, неважно откуда. Мальчишку чудом отбили старшие товарищи. Но тщетно, я не смог ему помочь. И когда парень сделал судорожный предсмертный вдох, я почувствовал, как прорвалась столь тщательно выстроенная мною плотина терпения. В один момент все мои попытки забыть обесценились. Ярость и горечь перекосили мое лицо, и я глухо произнес:
– Мы должны отомстить.
Вокруг меня воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костров да далеким тихим плачем. Я знаю, что все они боролись с такими мыслями, все они старались отгородиться от прошлого, находя утешение в кострах. Но все мечтали наказать Город.
– Он отверг нас, и мы ушли. Но он продолжает преследовать нас. Он опять вторгается в наш мир!
Мои слова придали мне сил, и я порывисто встал, почти не чувствуя ног. Справа меня подхватили сильные руки.
– Пришло наше время!
Говорят, южные фанатики бородатого бога после молитвы впадают в безумный транс, и им не страшны ни смерть, ни боль. Мне кажется, я вошел в то же состояние. Я знал, что меня слышат все мои новые друзья, я знал, что меня поддерживает каждый бродяга отсюда и до самых дальних костров. Я знал все ответы на любые вопросы.
– Настал и наш черед отправиться к ним! Мы идем на Город!
Мои слова подхватили тихие голоса у нашего костра, а затем они со скоростью пожара, от группы к группе, волнами разошлись по лесу.
– Они подарили нам любовь, – раздался чей-то робкий голос. – Может быть, не надо?..
Я вновь вспомнил сестричку. Мою маленькую, кареглазую сестричку. Единственного человечка, который был мне когда-то близок. И который позволил выбросить меня прочь из Города. Который не оказался рядом, когда я полз по раскисшей от дождя земле, а мои раны горели адским пламенем. Который не видел, как я бился в лихорадке в заброшенной норе. Где она была, когда я так в ней нуждался? Где? Или она, как и Город, не хотела видеть меня таким, каким я стал?
