Журба долго шел мимо стоящих борт к борту, ошвартованных прямо к берегу всевозможных судов, на многих из которых не было никаких признаков жизни, пока не увидел характерные, фантастические силуэты землечерпательных караванов.
Огромные стальные ковши землечерпалок вздымались высоко над палубными механизмами и надстройками. Каждый караван состоял из землечерпалки, похожего на утюг плоскодонного лихтера и небольшого буксира.
Возле двухэтажного здания портовой службы Жур-ба увидел двух стариков в морских фуражках. В одном из них он узнал Терентия Васильевича.
— К морю потянуло? — спросил тот, улыбаясь. — То отцовская кровь в тебе говорит, — и пояснил своему спутнику, сухонькому старику: — Романа Журбы сын. Помнишь его, Тихоныч?
— Помню, как же, не одну чарку с ним выпил! — старик с любопытством посмотрел на Журбу, потом, козырнув, поздоровался и сказал: — Вот служим здесь по-стариковски — смотрителями.
Журба знал, что Терентий Васильевич, как и многие отставные моряки, работает в порту, но где именно, не спрашивал. Значит, здесь…
Отставной боцман позвал Журбу с собой.
— Пойдем, покажу наше хозяйство… Тут недалеко.
Идти оказалось действительно недалеко. Уныло стояли ошвартованные к стенке суда: «Березань», «Рион», «Казарский»…
— Смотрителями при них числимся, ну а попросту сторожами, охраняем, чтоб механизмы, значит, и что другое с них не разбазаривали, — пояснил Терентий Васильевич.
Но Журба его уже не слушал. Он увидел, как с одной из землечерпалок — крайней к стенке — спустился по сходням барственного вида господин в штатском и в сопровождении чиновника в форме морского ведомства направился к поджидавшему экипажу.
— Да-а, дела, — многозначительно протянул Тихо-ныч, провожая их взглядом.
— Оно и есть, что дела, — отозвался Терентий Ва-сильевич. — Зашныряли вокруг нашего хозяйства, поговаривают, что все вскорости за границу угонят. Вишь, как возле барина портовый инженер вьется, не иначе как сторговались!
Журбу это сообщение обожгло, будто удар хлыста.
Особняк генерала Вильчевского Вера увидела сразу, как только свернула в тишину Таврической улицы, убегающей от центра к морю.
После жаркого, шумного многолюдья поражала тишина белых особняков, словно спящих в тени больших акаций, пустынность вымощенных плитами тротуаров.
Вера вздохнула. До чего же не хотелось ей идти в этот дом! Но идти надо, необходимо. Еще раз вздохнув, Вера медленно направилась к широким ступеням. И тут распахнулась дверь, появился молодой, щегольски затянутый в новенький мундир офицер. Весело бросил несколько слов в дверь кому-то, кто оставался в доме, обернулся, еще не потушив улыбки, увидел Веру, посмотрел в упор, с интересом.
