— Но как же… — удивился Аким, — как мы узнаем?
— А с вашей помощью, — Туманов легко встал, прошелся по комнате. — Подполье — вот единственный ключ! Туда обратился за помощью Николай. И еще не раз обратится! Значит, ваша задача — знать обо всем, что происходит в подполье. Мне нужен Петрович. Я понимаю, как это трудно, но что делать — мне очень, очень нужен Петрович!
Начальник контрразведки подошел к буфету, достал рюмки и бутылку старого шустовского коньяка.
— Выпьем, — едва ли не весело сказал он, разливая коньяк, — выпьем за удачу! И, кроме того, это подкрепит наши силы перед дальнейшим разговором…
Они выпили. Аким поперхнулся, пробормотав извинения, поспешно вышел.
— Положение у него и впрямь не из легких, — произнес Савин.
— Не жалейте его, капитан. Это все-таки мразь. — Осторожно, двумя пальцами, полковник взял рюмку Акима, брезгливо отставил ее на край стола. — Вы думаете, зачем он вышел? Понял, что мы заметили его недоговорки и решил взять тайм-аут — хочет собраться с мыслями.
— Ну, это он напрасно! — покачал головой Са-вин. — Куда он денется?
— Да вот и я так думаю…
За дверью послышались шаги — возвращался Аким.
Накинув на плечи пушистую шаль, Вильчевская сидела в глубоком кресле тихо, не шевелясь, лишь рука ее осторожно поглаживала задремавшего на коленях кота. Близорукие глаза генеральши задумчиво щурирись, время от времени она легко, едва слышно вздыхала…
Вера читала негромко, ровно и четко — именно так, как просила ее Вильчевская. Обычно она и сама увлекалась книгой, забывая, что читает вслух, не для себя и тогда оживали слова, сходили с книжных страниц люди, и комната превращалась то в бальзаковский Париж минувшего века, то в диккенсовский Лондон…
Но сегодня, сейчас, Вера не вдумывалась в смысл прочитанного: она опять и опять возвращалась к событиям минувших дней, с новой силой переживала их, осмысливала, пытаясь разобраться в своих чувствах.
Как забудешь, что позволила Мите тогда, после ухода Журбы, по сути дела, объясниться? Если бы она любила его… Но как ни искала в себе Вера готовности сделать хотя бы шаг навстречу Митиным чувствам, — найти не могла. Все перепуталось, перемешалось, и невозможно было отделить истинное от внушенного, придуманного… Как лесное озеро после грозы не сразу возвращает своим водам естественную прозрачность, так чувства наши обретают необходимую ясность, лишь отстоявшись в душе… Вера хотела немедленно и точно разобраться во всем, не догадываясь, что ничего, кроме еще большей путаницы, кроме ненужной боли это не принесет и принести не может. И если, в конце концов, она заставила себя не думать пока о неразрешимом, то были на это свои весьма и весьма важные причины.
