К ней подбежал Эйлис 18-й, один из ее помощников – маленький и худой, казавшийся совсем мелким рядом с высокой, атлетически сложенной Сиферрой.
– Мы закрепили все, что могли! – задыхаясь прокричал он. – Теперь остается лишь уповать на богов!
– Боги? Какие там боги, – нахмурилась Сиферра. – Видишь ты здесь хоть одного, Эйлис?
– Я хотел только сказать…
– Ладно, знаю, знаю.
С другой стороны подошел перепуганный насмерть Туввик 443-й, старший над рабочими.
– Госпожа, где нам укрыться?
– Я уже говорила, Туввик: под скалой.
– Нас засыплет там! Задавит!
– Скала защитит вас, не бойся, – убеждала его Сиферра, сама не веря в то, что говорит. – Ступай Туда! И проследи, чтобы укрылись все остальные.
– А вы, госпожа? Почему вы не прячетесь?
Она опешила. Уж не думает ли он, что у нее есть свое, особое укрытие, более надежное, чем у всех прочих?
– Я сейчас тоже приду к вам, Туввик. Иди и не докучай мне.
Рядом с шестигранным каменным строением, которое прежние исследователи назвали Храмом Солнц, Сиферра приметила внушительную фигуру Балика 338-го. Прикрыв глаза рукой от острого света Тано и Ситы, он с тоской смотрел на север, откуда надвигалась буря.
Балик был главным стратиграфом экспедиции, но считался также и метеорологом – в его обязанности входило записывать погоду и предсказывать приближение различных катаклизмов.
Погода Сагиканского полуострова отличалась полным однообразием: сплошная сушь, только раз в десять-двадцать лет выпадет дождик. Очень редко смена устоявшихся воздушных течений приносила циклон, а с ним песчаные бури, но это бывало не чаще нескольких раз в столетие.
Балик то ли страдал от своей вины за то, что не сумел предсказать бурю, то ли ужасался, лишь сейчас осознав в полной мере всю мощь того, что готовилось обрушиться на них.
Все могло бы быть иначе, говорила себе Сиферра, будь у нас чуть побольше времени для подготовки к стихийному бедствию. Задним умом она понимала, что все красноречивые признаки были налицо, лишь бы хватило ума распознать их: полоса свирепого сухого зноя, мучительного даже по сагиканским меркам, внезапная мертвая тишь, сменившая бриз, постоянно идущий с севера, а затем странный влажный ветер, задувший с юга. Птицы кхаллы, сухопарые стервятники, омрачавшие окрестности своим видом, мигом снялись, как только начался этот ветер, и улетели в холмистую западную пустыню, точно гонимые демонами.
Это должно было раскрыть нам глаза, думала Сиферра. То, что кхаллы снялись и с воплями улетели в область дюн.
