На другой день, после заутрени, Декалов шел к священнику славить Христа. Начинало рассветать. По небу тянулись красные полосы; у крыльца священникова дома стояли резные сани с свежей соломой.
В горнице священника на зеркалах висели узорчатые полотенца. Декалов подошел к образу и запел тропарь.
Из боковой комнаты вышел священник.
– Здравствуй, брат! – сказал он, давая Декалову гривенник. – Давно приехал?
– Вчерась…
– А мой богослов приехал третьего дня. Ну, нынче сбирайся с нами – в приход…
После обедни весь сельский причт был в хлопотах. Священник стоял перед дьячком, державшим под мышкой стихари с церковными книгами, и говорил:
– Ступай скорей к дьякону. Скоро, что ли, он? докуда мы будем прохлаждаться?.. Жена! дай мне гребень – голову причесать, да коровьего масла…
– Катерина! – сказала попадья, – подай отцу масла голову намазать…
Дьякон в своем доме стоял перед закуской и, держа в руках ножку жареного гуся, говорил:
– На барскую закуску надеяться нечего… вилочкой там немного сделаешь…
– Поешь себе хорошенько, – говорила дьяконица, ставя на стол новое блюдо.
– Отец дьякон! – закричал( входивший дьячок, – что же вы мешкаете? батюшка сердится…
– Я готов, у меня лошадь давно запряжена. Ступай, беги за другим священником да за дьячками…
Причт явился в доме помещика и шепотом начал спрашивать лакея:
– Дома господа?
– У себя…
– Что, мы не опоздали?
– Нет; барыня только встала.
Вскоре по коридору застучали сапоги, и в отдаленной зале раздалось пение.
Священник и дьякон приглашены были хозяином в столовую, а дьячки отправились в лакейскую.
– Что, холодно на дворе? – спрашивал помещик.
– Очень холодно…
– А я сегодня и в обедне не был.
– Прошу покорно… Закусите… – сказала помещица. В передней шел разговор между дьячками и лакеем.
– Это ваш сынок-то?
– Мой… из третьего класса… Что это вы подвязали щеку?
– Да зубы-с… – отвечал лакей, – ночей не сплю.
– Позвольте спросить, какие это ложки: неужели серебряные?
– Серебряные! да вот извольте – проба. У них корец и то серебряный… Вот не знаю, чем зуб лечить…
Лакей начал губами раздувать кофейник на окне.
– Кому это вы? – спросили дьячки.
– Барчуку-с…
Наконец, вышел священник с дьяконом, и в одну минуту весь причт был на улице близ лошадей, которым подвязывались поводья и чересседельники…
– Ну, что? о чем барин говорил? – спрашивали дьячки, – сколько дал?
Все сплотнились в кучу…
Между тем в отсутствие мужей поповны зазвали к себе в гости лакеев, земских, приказчиков с женами и дочерьми. На столах стояли лакомства; вокруг гостей ходил поднос с рюмками. Молодые люди играли в карты и фанты. В комнатах сильно пахло скоромным; многие жаловались на головную боль, спрашивая друг друга: «Не угорели ли вы?» Лакеи, срывая с леденцов билетики, дарили их девкам, если надпись была вроде следующей: «Коль я тебе не мил, что я тебя, тиранку, полюбил». Девки в свою очередь дарили билетики лакеям.
