Следователь принял меня с серьезной и торжественной миной на лице, предвкушая полный успех. Он гостеприимно усадил меня на жесткий стул, сел напротив и торжественно заговорил.
– Ты сделал правильное решение, – сказал он. – Честно все расскажешь, – легче на душе будет. Чистосердечное признание, к тому же, значительно смягчит тебе наказание… – Я тут его перебил довольно грубо, мне не нужно было искать сочувствия и доброты у него. Какая может быть доброта у следователя? В той игре, которую я задумал, у меня не было друзей и помощников. У меня были только враги. Все, что я мог противопоставить им, это мою злобу, и может быть, мои мозги. Я уже упоминал, что я привык делать любое дело обстоятельно и хорошо. У меня было достаточно времени, чтобы продумать все мельчайшие детали моего последнего дела на земле.
Я ему сказал: – До признания еще далеко. Вы сначала сделайте мне услугу, о которой я сейчас попрошу, а потом я вам чистосердечно во всем признаюсь. – Следователь очень удивился и гневно посмотрел на меня. Он снова заговорил о том, как чистосердечное признание смягчит мою вину и спасет мне жизнь, но я его опять перебил.
– Вот вы говорили, – я ему сказал, – что дурака не поставят на на должность следователя по особо важным делам. Зачем же вы мне говорите такую чушь? Если вы намерены разыгрывать дурака из себя и меня, то лучше уж я пойду обратно в камеру. Мне нечего вам сказать.
Тут следователь откинулся на спинку стула и уставился на меня, ни слова не говоря. Когда он наконец убедился, что мне плевать на его грозный взгляд, он сказал тихо: – Что это за услугу ты просишь?
– Очень все просто, – сказал я. – Отпустите меня на пол дня из тюрьмы. Я вернусь и все, что знаю, расскажу.
Следователь окаменел от изумления. Он выпучил глаза на меня, не в силах поверить своим ушам, а потом вскочил, заорал, опять грозился, что мне дадут расстрел, и вдруг, как будто какой-то выключатель у него внутри сработал. Он внезапно смолк, снова сел напротив и заговорил спокойно.
– Это же безумная идея. Никто на это не пойдет. Да и зачем это тебе? На пол дня! Что ты хочешь сделать? – Я ему ответил: – Я хочу увидеться с Милой. И еще кое-чего мне нужно сделать. Это все личное. Если вы намерены меня уговаривать, или предлагать устроить с Милой свидание в тюрьме, то это напрасная трата времени для вас. Хотите – соглашайтесь, а стращать меня бесполезно. Я думал, вы это давно поняли, а вы все на что-то надеетесь. Неужели вы не видите, что мне все равно? – Он помолчал немного а потом медленно проговорил: – Ты представляешь, в какое положение ты можешь меня поставить, если я соглашусь? Вдруг тебя кто-нибудь увидит и узнает? – Я ничего не ответил, а он молча смотрел на меня, недоверчиво и с ненавистью. Я с интересом наблюдал за ним. Когда подолгу не видишь людей, приобретаешь способность читать их мысли, даже у таких, как следователь. Я понял, что он что-то продумывает, и почувствовал теплый прилив в груди. Мне это и нужно было. Если бы следователь был круглый дурак, он сразу же бы отбросил эту мысль. Но тогда надежда бы у него оставалась только на то, что меня можно будет запугать и расколоть. Этот же понимал, что все пути исчерпаны, и если отбросить мое предложение, то с делом пора кончать, а это – полный провал. Я про себя ему кричал: – «Думай, думай»! Следователь поднялся и сказал: – Ты сумасшедший. Отправляйся в камеру и подумай о своей судьбе. – Но я услышал в его ответе другое. – Мы подумаем. Может, что-нибудь из этого выйдет.-
