Черные камни были навалены друг на друга. Неизвестно откуда вырастали громады, окруженные безднами и провалами.
Старик взбирался по кручам, вонзая жезл в расселины скал, а за ним карабкался ребенок, выслеживать тайны, вознесенные над землей.
Он был как в лихорадке. Глаза его сияли. Запекшиеся губы шептали: «В высоту».
Очертание мелькавшего старика безостановочно возносилось к высоте, без страха преодолевая и бездны, и кручи.
Седая голова, глубоко сидевшая в могучих плечах, была закинута назад со вскинутой бородой, раздуваемой ветром, а спина была выгнута дугой: старик сгибался, цепляясь руками за травы и кустарники, сидевшие в трещинах скал.
Черные камни высились до неба, чтобы оборваться к морю… Ветер свистал ил на ухо: «В высоту…»
Они взошли. Хребты нависли над морем. Головокружение – коварная обитательница высот – вскружило им головы. Казалось, что они в небе.
Внизу шумело море крохотными волнами, а благословляющий полукруг багряного солнца быстро убегал в невозвратную глубину.
Старик не боялся. Головокружительные слова срывались с огненных уст, волнуя седину.
Бриллиантовое ожерелье блистало цветными мирами, и он отдавал солнцу летучие приказания:
«Созвездие Геркулеса обрекаю на пожар, а Сатурна замораживаю…» Это он вел счет своему хозяйству.
Стоя на высоте, старик мог ежеминутно сорваться, и ребенок дрожал от опасности. Ему хотелось крикнуть: «Спасите старика…»
Багряно-огненный полукруг убежал в глубину. От него осталась сверкающая точка.
Старик всплеснул руками и сорвался с острого хребта скал. Он не упал в водно-зеленую глубину, но исчез в пространстве между вершиной скалы и морем.
Вечерняя прозрачность была напоена грустью… Огромная белая птица тяжелыми взмахами крыл разрезала прозрачность.
Тихо покрикивая, уносилась вдаль.
Поворачивала вправо и влево свою длинную шею. Покрикивала, тихо покрикивала, смеясь над невозможным.
На пернатой шее ее сверкало ожерелье из разноцветных огоньков, а таинственный знак неизменной Вечности раскачивался, привязанный к ожерелью.
Казалось, она летела далеко, далеко, в иные миры, к иным созвездиям.
Ребенок сказал: «Это неспроста… Старик совсем особенный…»
Тут его поцеловало головокружение, и золотые струи волос заплясали вокруг головы, и он, ахнув, ухватился за камни.
Огненные персты – персты восторга – тихо гасли один за другим.
