– Сперва разберись с собственными
проблемами, а потом играй в детектива.
– Мне нужно сменить обстановку,
чем не повод. И немного адреналина не помешает.
– Одному тебе ехать нельзя.
– И кого предлагаешь взять? Я не
хочу посвящать в подробности случайных знакомых. Тебе почти восемьдесят, да и
хорек маловат – не уверен, кто кого будет охранять.
– Ну, поязви еще, – огрызнулся
Тэйси.
– Надеюсь, Джулию ты в расчет не
берешь?
– Она знает, куда ты намылился?
– Знает. Письмо пришло при ней.
Об убийстве я ей рассказывать не буду. Надеюсь, ты тоже. Паранойи в ней больше,
чем во всех присутствующих, не говоря уж о любопытстве.
– И не говоря уж о том, что она
является частью всего того, что тебе «до чертиков надоело»?
Алекс выпрямился в кресле и
впервые посмотрел Рональду в глаза: – К вам с Джулией это не относится.
Тэйси пожал плечами.
– Ради твоего спокойствия завтра
еще раз проконсультируюсь с врачом насчет бессонницы. Поездка не займет больше
десяти дней. Если станет хуже, уеду. Или позвоню тебе.
– И когда ты летишь?
– Послезавтра.
* * *
Брисбен
12 октября, 10:30
До прихода Джулии оставалось
полчаса. Алекс отхлебнул кофе и тихо ойкнул, забыв, что тот только что сварен.
Боль с языка плавно перетекла в горло. На столике лежал авиабилет – рядом с
английским письмом, продолжавшим отравлять воздух старомодной фиалкой.
Уже второй час Алекс,
скрючившись, сидел на диване и силился перебороть усталость. Мысли вяло
царапались в голове, и иногда ему казалось, что он знает, как нужно поступить. Но
через мгновенье уверенность уходила, и он снова бездумно таращился в черное
окошко кофейной гущи – или на конверт.
Снять трубку, набрать номер,
признаться Рональду, насколько плохи дела. Может быть, сразу позвонить в
клинику. Рука не слушается. Будто тело действует само по себе. Стоило бы
испугаться... Нет, даже страх липовый. Так оно работает? Мысли рассыпаются.
Тяжело думать о чём-либо, кроме поездки. Кроме билета на столе и убийства.
По-прежнему никакого страха.
Алекс не знал, как следует
дознаваться до преступления, со дня которого прошло тридцать пять лет. Впрочем,
он бы и до свежего преступления предпочел не докапываться, но поезд ушел,
оставив его с двумя гипотетическими трупами на руках. Для начала стоило выяснить,
жили ли они вообще – вне одурманенного воображения Джеральда Райна. Да,
успокаивай себя. Сегодня должно быть проще.
Ночью удалось поспать несколько
часов. Затем раздался телефонный звонок, и Алекса подбросило, словно в
подреберье воткнули оголенный провод. Звонил старый школьный друг, онколог,
неделей раньше согласившийся обследовать больную голову Райна. Положив трубку,
Алекс впервые за долгое время испытал некое подобие радости: «Опухоли нет.
Отоспись, поезжай в отпуск, покажись невропатологу». Совет насчет невропатолога
шел под номером один, но маячивший на столе конверт посчитал, что это не суть
важно.