— Не больно?
— Сейчас — нет. — Придерживая здоровой рукой поврежденную, Клейн сел на кушетку. — Кожа срослась, а кость — не совсем.
— За час ты потерял четыре сотых остатка сверх нормы, — сверился со счетчиком Герц. — Это поправимо… на твое счастье — вторая ночь полнолуния, самое время заряжаться.
Включив охлаждение и поставив инкарнатор на самозапуск, Герц отошел немного, чтобы не оказаться в зоне рассеивания потока, — при полной луне рассеивание наименьшее, но все же разумней держаться от сиреневого ореола на дистанции — и с запасом.
Клейн словно дремал под гул инкарнатора, впитывая всем телом животворный свет и наливаясь новой силой.
Герц, положив сигару на угол пульта, склонился к окошкам датчиков.
Постепенно подавив в себе краткую вспышку гнева, вызванную признанием Аника, он заговорил обычным холодноватым тоном:
— Мне нравится самодеятельность, но в разумных пределах. В дальнейшем — никаких отступлений от плана.
«Пронесло», — подумал Клейн.
— Вставай, ты заряжен.
— Спасибо, — вздохнул Клейн, поднимаясь и ощупывая руку, теперь уже совсем целую.
Наскоро перекусив и приняв душ, он около 21.13 зашел к Анику в кабину прослушивания.
— Ну, как дела?
— Об инкарнации спорят.
— Проколов нет?
— Никаких конкретных данных она им не передала.
Пока Клейн жег в печи вещи Долорес и делал техосмотр «Коня», профессор успел проголодаться и где-то в 22.30 позвонил вниз Клейну: «Пожалуйста, кофе без кофеина со сливками и вафли в кабинет, приготовить постель»; закусив, хозяин прилег — почитать перед сном из демонологии, — не забыв, однако, напомнить, чтобы при случае ему звонили прямо в спальню.
Клейн, привыкший спать мало и не по-ночному бодрый после подзарядки, спустился к инкарнаторам, где его поджидала развернутая монтажная схема и третий стационарный воплотитель, — пока Аник не явится с новостями, можно было повозиться над аппаратом для Марсель.
Аник прощелкал по ступеням вниз лишь в полчетвертого утра.
— М-м? — Клейн отвел от глаз бинокулярную лупу и отложил пинцет.
— Поздравляю, коллега. — Сев на кожух, Аник ребячески заболтал ногами. — У тебя есть старые друзья?
— Конечно есть.
— Не-е, не те, о ком ты думаешь.
— Да говори, не тяни резину.
— Помнишь, как мы в Маноа умыли дона Антонио?
— Было такое.
— А как из погреба за тобой индейская мелкота полезла?
— И это было. Что темнишь? Говори по делу.
— Я так полагаю, друг мой Алард, тебе б легче жилось, если б одну малявку ты оставил в подвале. А сидела там среди разных прочих, чтоб ты знал, некая Ана-Мария Тойя, — Аник широко улыбнулся.
