Уже засыпая, Мила услышала, как Ромка настукивает по батарее мотив какой-то песенки. Прислушавшись, она поняла, что это очень напоминает «В лесу родилась елочка». Мила тихо засмеялась и почти мгновенно провалилась в безмятежный, сладкий сон.
* * *
На следующий день, ближе к полудню, когда все проснулись и позавтракали, Ромка неожиданно спросил у Акулины об архиве в подвале дома N 13 и о том, есть ли в этом архиве его родословная. А когда узнал, что родословная есть, тут же попросил разрешения посмотреть. Акулина с легкостью разрешила.
— Мила, ты покажешь своему другу, где находится ряд с родословными колдунов Таврики? — спросила Акулина.
Мила кивнула, и они с Ромкой отправились в подвал.
Нужный ящик с биркой «Лапшины» они нашли почти сразу. Ромка тут же открыл его и попросил Милу, держащую в руках канделябр с горящими свечами, посветить ему.
— О, смотри-ка! — жадно поедая глазами свиток, выуженный из ящика, воскликнул Ромка. — Когда-то мы были первородными! Вот, гляди сюда!
Он повернул свиток так, чтобы Мила могла видеть черные с завитками буквы, нанесенные на пергамент чернилами.
— Каждый новорожденный был магом! Несколько веков назад мои предки были первородными! — с восторгом делился Ромка. — Прадед мне никогда не говорил об этом! Да это же просто супер!
Мила прочла несколько имен в списке:
«Неждан, сын Петра… 1468–1618…
Чародей, сын Неждана… 1490–1662…
Чаруша, дочь Неждана… 1492–1691…
Петр, сын Неждана… 1558–1581…
Степан, сын Чародея… 1524–1673…
Добродея, дочь Чаруши… 1513–1631».
Да, Ромка был прав: все дети одного из его далеких предков были колдунами или колдуньями. И их дети — тоже. Причем, для того чтобы не прерывался чародейский род, было вовсе не обязательно, чтобы рождались только девочки или только мальчики.
— А потом магическая сила дала сбой и маги стали рождаться только через два поколения на третье, — с разочарованием сказал Ромка.
Мила оторвала взгляд от свитка и испытующе посмотрела на приятеля.
— А мне всегда казалось, что тебе все равно, каким магом быть: первородным или третьего поколения, — сказала она, удивленно приподняв бровь.
Ромка мгновенно изменил выражение лица и с наигранным равнодушием ответил:
— А мне все равно. С чего ты взяла, что мне не все равно?
— Не знаю. Мне показалось, ты расстроился.
— Тебе показалось, — категорично заявил Ромка.
— Значит, показалось, — беспечно хмыкнула Мила.
Она была уверена, что поняла Ромкины чувства верно, но Ромка ни за что бы этого не признал, поэтому Мила не стала настаивать.
