Профессора явно озадачил ее лаконичный ответ: теперь уже удивленно тянулись ко лбу обе его брови.
— Мне все-таки кажется, что вы больны, синьорина, — неожиданно мягко сказал итальянец.
Мила только вздохнула — она действительно чувствовала себя разбитой и обессиленной.
Массимо Буффонади вновь пристально посмотрел на нее, потом кивнул каким-то своим мыслям и решительно заявил:
— Знаете что, синьорина? Пожалуй, я провожу вас до вашего Дома.
* * *
— Послушай, Мила, — осторожно начал Ромка. — Я помню, ты не согласилась, но ты на всякий случай еще раз подумай, может быть, эта старуха все-таки твое видение? Ведь никто, кроме тебя, больше…
— Она точно не отсюда, — перебила его Мила и демонстративно постучала пальцем по своему лбу.
Они сидели в гостиной Львиного зева, когда было уже за полночь, и обсуждали все, что произошло с Милой в этот вечер, точнее, обсуждали Мила и Ромка, а Белка лишь сидела поблизости, уткнувшись носом в конспект по истории магии.
— Ты в этом абсолютно уверена? — настойчиво спросил Ромка.
Мила тяжело вздохнула. Ну как же объяснить ему то, что можно только почувствовать на собственной шкуре?!
— Мои видения никогда меня так не пугали, — сказала она. — Когда это случилось в первый раз, то больше всего я испугалась не увиденного, а того, что у меня, вероятно, с головой не все в порядке. А это был жуткий монстр в котле с водой. На нашем первом уроке антропософии. То есть, понимаешь, как будто само собой подразумевалось, что увиденное вылезло из моей головы. А эта старуха наводит на меня какой-то панический ужас.
— Ну… — Ромка задумчиво хмыкнул. — Знаешь, сейчас уровень страха в Троллинбурге просто зашкаливает. Все это замечают. Ты же знаешь, что в городе…
— Эпидемия страха, — закончила за него Мила. — Я помню. Но люди боятся того, чего боялись всегда, только во много раз сильнее. И почему-то никому, кроме меня, не мерещатся старухи. Можно, конечно, подумать о моей бабушке — у нас с ней не было взаимной любви. И если честно, то я всегда немного ее побаивалась…
— Ну! — подхватил Ромка, лицом выразив, что мысль кажется ему дельной.
— Но с чего бы это вдруг ей менять внешность? Совсем другое лицо — я его очень хорошо разглядела в последний раз. К тому же моя бабушка даже для того, чтобы явиться ко мне в самом страшном сне, не напялила бы на себя такие лохмотья. Она очень переборчива. Зачем ей в моих видениях появляться в таком виде?
— Да при чем тут ее одежда! — вспылил Ромка. — Видения — это что-то вроде привета из будущего. А будущее может быть самым разным.
