— Так вы совсем промокнете, — окликнул его голос.
Дорден обернулся и увидел Корбека, курящего под защитой косого навеса, — точнее, его силуэт и ярко-красный огонек сигары. Доктор подошел ближе, и полковник немедленно протянул ему блестящий портсигар.
— Лакричные. Пристрастился к ним на Вольтеманде, потратил уйму сил, чтобы откопать такие на черном рынке. Берите пару: одну сейчас, одну — на потом.
Дорден так и поступил. Одну он убрал за ухо, вторую прикурил от сигары Корбека.
Взгляды гвардейцев уперлись в ночную тьму.
— Будет жестко, — негромко произнес Корбек.
Полковник смотрел на грохочущие, мерцающие грозовые облака. Но Дорден знал, что он говорит вовсе не о буре.
— Но вы все равно остались.
Корбек глубоко затянулся, и от его косматого силуэта отделилось белое облачко дыма.
— Я слишком падок на добрые дела.
— Или на заведомо проигранные.
— Император нам в помощь. Да и вообще, разве мы все не одно давно проигранное дело? Первый, Последний и Потерянный?
Дорден улыбнулся. Сигара была очень крепкой, а вкус просто ужасным, но ему все равно нравилось. Последний раз он курил лет двадцать назад. Жена никогда не одобряла этого — говорила, что это плохой пример для пациентов. Потом появились дети, Микал и Клара, и он окончательно бросил эту привычку, так что…
Дорден оборвал воспоминание. Танит погибла, унеся с собой его жену, Клару, ее мужа и их ребенка. Теперь все, что у него осталось, — это Микал. Рядовой Микал Дорден, связист во взводе сержанта Хаскера.
— Вы думаете о доме, — тихо заметил Корбек.
— Что? — Врач согнал с лица печальное выражение.
— Я по глазам вижу.
— В темноте, полковник?
— Тогда я знаю… это ощущение, что ли. То, как опускаются при этом плечи. Накатывает на всех нас время от времени.
— Наверняка комиссар приказал вам вытравить подобные настроения, кто бы их ни проявлял? Плохо для боевого духа.
— Это не по мне. Танит все еще жива, пока мы храним ее частичку вот здесь, — Корбек постучал пальцем по лбу. — Мы не будем знать, куда идем, если не будем помнить, откуда пришли.
— И куда же мы идем, по вашему мнению?
Корбек щелчком пальцев послал окурок в грязь и подождал, пока тот потухнет окончательно.
— В худшем случае — прямиком в ад. В лучшем — я бы сказал, к трофейному миру, который Гаунт нам обещал. Подарок Слайдо. Первый мир, чье покорение станет нашей безусловной заслугой, будет отдан нам на заселение.
Дорден поглядел на бурю:
— Новая Танит, да? То, о чем обычно говорят солдаты в подпитии или перед смертью? Вы в это верите? Сможем ли мы когда-нибудь самостоятельно покорить мир, получить его как свой, и только свой трофей? Нас меньше двух тысяч. На каждом театре боевых действий мы сражались вместе с другими полками, а это бросает тень на наши заслуги. Не то чтобы я пессимист, полковник, но, похоже, нашу новую Танит мы найдем только на дне бутылки или в предсмертном бреду.
